За пеленой надежды
Шрифт:
— Доктор, я не хочу уходить из больницы. Мне хочется быть ближе к сыну.
— Но сейчас вы ничего не можете для него сделать. Думаю, вам станет лучше, если вы немного поспите. Когда вы в последний раз ели?
Он вздохнул и взглянул на часы:
— Похоже, утром.
— Уже поздно, мистер Батлер.
— Доктор, а вы когда ели в последний раз?
Мики улыбнулась:
— Врачам не положено есть регулярно, как всем остальным. Я что-нибудь перехвачу в кафетерии.
— Пожалуйста, называйте меня по имени. У меня такое ощущение, будто мы члены одной семьи. Можно мне пригласить лечащего
Мики задумалась. Его глаза говорили так много: в них отражались тревога и боль.
— На другой стороне улицы есть маленький итальянский ресторанчик, — наконец сказала она. — Там обслуживают людей с ненормированным рабочим днем и тех, кто спешит. Я только переоденусь и встречу вас в вестибюле.
В этом заведении столы были накрыты клетчатыми скатертями, а свечи торчали из винных бутылок. Меню отличалось простотой блюд и дешевизной. Здесь находилось немало персонала «Виктории Великой». То и дело раздавался зуммер и кто-то выбегал из ресторанчика.
— Спасибо, что составили мне компанию, доктор Лонг, — сказал Гаррисон, когда оба сделали заказ. — Я привык есть в одиночку, но сегодня вечером, понимаете…
Он развел руками.
Мики невольно задумалась о нем. В блоке интенсивной терапии или в комнате для посетителей он был отцом Джейсона, одним из многих встревоженных родителей, с которыми Мики имела дело. Однако здесь, во внебольничной обстановке, при свечах Мики вдруг увидела в Гаррисоне Батлере мужчину. Очень привлекательного мужчину.
— Зовите меня Мики, пожалуйста, — улыбнувшись, сказала она. — Вы правы, мы почти члены одной семьи.
Он с серьезным видом кивнул:
— Трагедия сближает людей, ведь так?
Мики хотела задать так много вопросов. Где мать Джейсона? Есть ли у него братья и сестры? Но она сдержала себя. Их отношения все же носили деловой характер, несмотря на непонятное ощущение близости.
— Не могу выразить, как я благодарен за все, что вы делаете для мальчика, — спокойно сказал Гаррисон. — Не знаю, что… я стал бы делать без Джейсона. У меня больше никого нет.
Мики ничего не сказала. Она знала, что когда-нибудь все прояснится, Гаррисон сам все расскажет. И он рассказал, прямо сейчас, в маленьком итальянском ресторанчике.
Семнадцать лет назад миссис Батлер бросила Гаррисона с годовалым сыном, вышла замуж еще раз, и Гаррисон не знал, где она теперь. Она никогда не писала, никогда не интересовалась своим сыном. Гаррисон и Джейсон жили то в одном, то в другом доме: в Оаху, рядом с Коко-Хед, Батлеры проводили время, когда у Гаррисона бывали дела в Гонолулу, а на острове Ланай находился семейный дом, старый особняк предков Пукула-Хау.
— Джейсон родился в Пукула-Хау, — голос Гаррисона звучал ровно. — Я родился в Пукула-Хау. Мой отец построил этот дом в 1912 году, а в 1913-м привел туда свою невесту. Спустя три года он отправился на войну и больше не вернулся. А спустя несколько месяцев после его отъезда родился я. Моя мать растила меня и выращивала ананасы на нашей плантации. Когда двадцать лет назад она умерла, я унаследовал эту компанию. Я рассчитываю передать ее Джейсону.
Мики знала, что Гаррисон миллионер. Имя Батлера можно было увидеть повсюду на Гавайях. Оно было столь же легендарно, как и Доул. Однако с годами Гаррисон
Мики с интересом слушала его рассказ и сама рассказывала о себе, отвечая на вопросы Батлера.
— Вы из тех женщин, которые знают, чего хотят, и добиваются этого, — заключил он, услышав, что Мики работает в «Виктории Великой» уже более пяти лет. — Чтобы так долго работать в ординатуре, жертвуя всем остальным, требуется большая храбрость.
Действительно, за ординатуру в хирургическом отделении Мики расплачивалась «всем остальным» — мужем и детьми, которыми так и не обзавелась. Хотя расписание ее уже не было столь суматошным, как раньше, теперь, став старшим ординатором, она все равно всю себя отдавала больнице.
— И когда у вас заканчивается ординатура?
— В июне следующего года. Похоже, после четырех лет учебы в медицинском колледже и шести лет работы в «Виктории Великой» я буду предоставлена сама себе. Даже не верится.
— Вы займетесь частной практикой?
— Надеюсь. После Нового года начну подыскивать, где обосноваться.
Он внимательно смотрел на нее некоторое время, наблюдая, как мерцающее пламя свечи выхватывает из полумрака классические черты ее лица. Мики все еще носила свои платинового цвета волосы так, как их когда-то зачесали Рут и Сондра, — собранными в хвост на затылке. Гаррисон подумал, что она похожа на балерину, приму-балерину. Лечащий врач Джейсона была поразительно красивой. Почему она не замужем?
— Мне можно будет еще раз пригласить вас на ужин? — спросил он.
Мики хотела было ответить, но ее зуммер внезапно ожил.
— Извините меня, пожалуйста, — сказала она и направилась в глубь ресторанчика, где стояли телефоны.
Мики отсутствовала пять минут, за это время принесли их заказ. Когда она вернулась к столику, Гаррисону было достаточно взглянуть на ее лицо, чтобы понять, куда ее вызывали.
— Это Джейсон, — сказал он глухо.
— Извините, Гаррисон. В его легкое попал сгусток крови. Это случилось неожиданно.
Гаррисон кивнул и встал.
— Вы вернетесь в госпиталь вместе со мной?
Мики любила свою квартиру с видом на Даймонд-Хед и балконом, на котором можно было отдыхать и наслаждаться свежим тропическим бризом. Квартира была обставлена со вкусом и комфортом вещами, которые она собирала с того дня, как четыре года ушла от Грегга Уотермена: здесь был ковер из викуньи, кресла из кожи и хрома, картина кисти Тсенг-Ию-Хо, скульптура из Королевства Тонга и шторы из полинезийского батика. У нее были книги и музыкальные записи, маленький цветной телевизор и, самое главное, спокойные соседи с обеих сторон. Потому что Мики любила тихую жизнь. В свободное время она читала медицинские книги и слушала классическую музыку или путешествовала по острову на своей миниатюрной машине. У нее были друзья, но она избегала частых встреч с ними. Ее ближайшими друзьями были Эйбрамсы, — Тоби, сейчас занимающийся частной практикой, и его жена. Время от времени оба пытались познакомить ее с подходящим на роль мужа холостяком.