За пещерным человеком

Скленарж Карел

Как же выглядел человек кроманьонского типа? Как кажется, поначалу он сохранял некоторые черты своих более древних в эволюционном отношении родственников, однако на протяжении палеолита он стал практически тождествен современному европейцу. Он имел сравнительно высокий рост (в среднем 170–180 см), орлиный нос и высокий лоб, иногда более крутой; в процессе эволюции его скелет утратил грубые примитивные черты. Определенное представление о его облике мы можем составить по тем пробным реконструкциям, которые на основе кроманьонских черепов осуществил советский антрополог-скульптор М. М. Герасимов.

У кроманьонца был удлиненный череп и широкое лицо; индивидуум же из Комб-Капель лицо имел узкое — это была, по сути, его единственная отличительная особенность.

Вряд ли мы здесь имеем дело с «расовыми» различиями: скорее всего, это не более чем проявление разной физической конституции, с чем мы обычно встречаемся и сегодня. Впрочем, и отличия, на основании которых были выделены «гримальдийская» и «шанселадская» расы, ныне представляются нам в том же свете несущественными. Итак, то, что популярная литература обычно ставит знак равенства между понятиями «позднепалеолитический человек» и «кроманьонец», не будет столь уж грубой ошибкой. Открытие в Кро-Маньоне и его тогдашнее истолкование представляли большую ценность для развития науки, что, между прочим, показала специальная конференция, организованная в 1968 г. во Франции в связи с его столетним юбилеем. Кро-Маньон относится к тем пещерам, которым не суждено забвение.

Из-за того что в согласии с темой нашего повествования мы обращаем в первую очередь внимание на пещеры, не должно создаваться впечатление, будто эволюция человеческого рода в среднем и позднем палеолите происходила именно и только там — в пещерах. Это скорее следствие того, что условия изолированного и защищенного пространства пещеры благоприятствовали сохранению костных остатков, а кроме того, тут действовал и преднамеренный выбор исследователей, которых пещеры издавна манили легкостью определения местонахождений (в противоположность этому открытые стоянки находят, как правило, случайно). Однако какова бы ни была причина, но истиной остается то, что имеющиеся знания о первоначальной эволюции человека в основном почерпнуты из пещерных находок. Каждый слой пещерных отложений — мы снова используем это сравнение — столь же ценен, как и лист древней хроники. Бездумно уничтожать его — все равно что сжечь лист древнего пергамента до того, как кто-то его прочтет и поймет его подлинный смысл.

Приходится откровенно признать, что и самое современное научное исследование пещерных накоплений уничтожает уйму информации, о которой мы до сих пор даже не подозреваем и которая наверняка могла бы быть постигнута с помощью тех новых методов, о которых мы пока тоже не имеем понятия. Это — с одной стороны.

Но с другой стороны, только за письменным столом, без практического опыта и полевых исследований, наука никогда бы не пришла к более совершенным методам. Итак, ничего не остается, как трудиться не за страх, а за совесть, используя весь комплекс современных знаний, и смириться с тем, что через каких-то 150 лет исследователи будут взирать на наши усилия столь же снисходительно, как сегодня мы сами смотрим на те научные работы, что 150 лет назад явили миру самый первый палеолитический скелет — прославленную «Красную даму».

«Красная дама»

Упомянутая «дама» — одна из классических фигур в истории изучения «пещерного человека», персонаж, который в свое время возбудил достойный интерес, но о котором в наше время мало кто знает. Кроме всего прочего, еще и потому, что «Красная дама» по прошествии многих лет оказалась «красным мужчиной».

Разрез одной из дербиширских пещер, приведенный в книге Баклэнда, наглядно показывает, как производились раскопки (в пещерных отложениях нарисован скелет «допотопного носорога»)

Действие развертывалось в атмосфере «негостеприимной пустыни» полуострова Гоувер в графстве Гламоргэншир в Уэлсе на высокой голой скале, круто обрывающейся

к беспокойным серо-зеленоватым волнам Бристольского залива. Именно здесь находилась небольшая, когда-то вымытая морем пещера с несколько прозаическим названием — Козья дыра. В 1823 г. там нашли случайно какие-то древние кости, известие о находке дошло до северо-английского Дербишира, где застигла профессора Баклэнда, когда он с меньшим успехом пытался отыскать то же самое в тамошних пещерах. Не медля ни минуты, Баклэнд отправился в глухой край к западу от портового городка Свонси и принялся за раскопки в Козьей дыре.

Профессор Баклэнд и женский скелет

Как выглядела Козья дыра? «Вряд ли удалось бы найти более подходящее временное пещерное обиталище, нежели пещера в Пэвилэнде, — писал в 90-х гг. прошлого столетия один из оксфордских преемников Баклэнда У. Дж. Соллас. — Ее окружение представляет собой плодородную местность, которая уже в древние времена должна была располагать прекрасными охотничьими угодьями. Сама пещера просторная, светлая и сухая, с естественным камином, защищенным от ветра и отводящим, следовательно, дым очага, под ним устроенного. Перед входом в пещеру имеется открытая скальная площадка с уготованными самой природой сиденьями, где охотники могли греться на солнце под открытым небом. Прибавьте к этому еще и то обстоятельство, что пещера скрыта от взора со стороны суши и едва ли доступна для тех, кто не знает дороги, — и вот вам во всех отношениях самый желанный охотничий приют».

Весь пол пещеры (длина ее составляла чуть более 20 м) был покрыт обильными остатками или, лучше сказать, кухонными отбросами, производственным мусором, скопившимися в давно прошедшие времена. Баклэнд раскопал отложения этого культурного слоя до самой скалы и, будучи хорошим геологом, составил подробный разрез пещеры, который в духе своего времени очень мило населил: возле открытого разреза он нарисовал стоящего мужчину, для масштаба, затем в самом недоступном уголке — пса (чтобы показать, что собака туда еще могла проникнуть, а человек уже нет), еще один человек лезет по приставной лестнице к отверстию скального камина под потолком пещеры, другой, словно альпинист, карабкается по наружной стене утеса. Парусник на море дополняет этот наглядный рисунок, на котором более, чем все описанные статисты, нас должен заинтересовать крохотный человеческий скелет. Это и есть «Красная дама».

Скелет, что вошел в литературу своего времени под именем «Красной дамы из Пэвилэнда», ныне покоится в Пит-Риверском музее Оксфордского университета. Откуда происходит столь красочное имя? Когда профессор Баклэнд вскрыл покров глины мощностью в один фут, перед ним явился скелет, украшенный различными предметами, изготовленными из мамонтова бивня, раковинами морских моллюсков, и все это было явно окрашено в красный цвет охрой, которой в древности посыпали тело покойника. Почему — угадать трудно, но в палеолите так делалось часто. Может быть, хотели вернуть усопшему цвет тела живого человека, может быть, эта краска была символом крови и жизни…

Впрочем, Баклэнду приходилось решать и более важные вопросы. Кто был тот, от кого остался лишь красный скелет? Как он умер? Когда это произошло?

Это был человек высокого роста в возрасте около 25 лет. (Все это выяснилось позднее — ведь антропологические методы исследования со времен Баклэнда и до сегодняшнего дня прошли долгий путь развития.) Пол покойника его первооткрыватель мог бы определить, но, к несчастью, череп у скелета отсутствовал, хотя на рисунке он и изображен. А без черепа такое дело в то время, конечно, не могло получиться. Баклэнд высказал мнение, что речь идет о женщине, а остальные уже приняли «пэвилэндскую даму» как достоверный факт. Лишь спустя сто лет после открытия были осуществлены настоящие антропологические исследования, и было установлено, что на самом деле это мужчина! Однако столетняя привычка оказалась слишком стойкой и прозвище «Красная дама» так и осталось.