За полчаса до развода
Шрифт:
— Однако вчера я увидела, как вы реагируете друг на друга, и это стало катализатором моих размышлений. Всегда знала, что мой муж ничего не будет предпринимать без веских на то причин. Но для разрыва не было причин, вот в чём дело. Значит, муж думал, что причины есть.
— Не просто думал, а был уверен, — опять заговорил Лёша, и я вновь кивнула.
— Я начала вспоминать всё, что происходило со мной в то время, и вскоре вспомнила одну любопытную деталь: как раз незадолго до всего этого у меня пропал телефон. Я думала, вытащили из кармана в магазине. Я всегда ношу телефон в кармане,
Я внимательно посмотрела на Севу. Он смотрел в стол, молчал. Видно было, что зубы его крепко сжаты.
— У тебя украли телефон? Почему ты мне ничего не сказала?
— Подумала: а что это изменит? Только расстроила бы тебя. Я сразу пошла в банк и заблокировала карту, и симку восстановила практически тут же. Но воришке не нужны были мои деньги. Его интересовала личная информация: фотографии, видео, переписка. Компрометирующих фото и видео у меня не было, но я думаю, что вора интересовали фотографии с моим лицом. Правда, Сева?
Сева молчал.
— Молчание — знак согласия, — не унималась я. — Также, наверно, интересовала переписка. А вот она в период разлуки порой была достаточно красноречивой.
У Лёши на скулах вдруг выступили красные пятна. Видимо, вспомнил. Это же он всегда был любителем писать вольности в сообщениях.
Я опять внимательно посмотрела на Севу.
— Сева, запираться бесполезно. Я знаю, что не изменяла мужу никогда и ни с кем. Теперь и Алексей Юрьевич понял, что не изменяла. Зачем нужен был телефон?
— Ты всё правильно сказала, — Сева говорил тихо, почти шёпотом. — Нужны были фотографии с твоим лицом, Василиса. Дальше умельцы могут любых сюжетов наворотить, изменить обстановку в квартире. Переписка стала приятным бонусом. Сообщения и фотографии отправлял с левого аккаунта, якобы от имени моей подружки, установившей дома веб-камеру и уличившей меня в неверности. А из переписки взял сведения, о которых могли знать только вы двое, для пущей правдоподобности.
— А со мной уже дело техники было, да, Всеволод Георгиевич? Я была настолько деморализована разрывом с мужем, что мне достаточно было на уровне слухов донести о новой женщине в жизни Алексея Юрьевича.
— Да, — Сева утвердительно кивнул, а Лёша смотрел на меня, вытаращив глаза.
— И меня оболгали? Не знал.
— Не думаю, что так уж оболгали. Вряд ли ты соблюдал целибат в течение трёх лет.
Лёша вновь вспыхнул, взглядом умоляя меня закрыть тему, но я делала вид, что не замечаю немого призыва.
— А зачем? — спустя несколько секунд спросил Лёша у Севы. — Зачем всё это?
— Потому что ты слишком бесишь меня, везунчик и выскочка! И сейчас бесишь! — Сева, наконец, перестал прятаться за маской добродушного балагура. — Тебе всегда доставалось всё, а мне ничего! Мы пришли в издательство вместе, стартовали одинаково, но ты стремительно поднимался по карьерной лестнице, а я топтался внизу. Женились мы почти одновременно. Ты обрёл счастье, а я обзавёлся рогами менее, чем за год. Я развёлся, а вы вечно выглядели крайне довольными друг другом и счастливыми до безобразия. Потом ты уехал, а я через некоторое время решил добиться внимания Василисы. Но
Я демонстративно посмотрела время в телефоне и поднялась.
— Спасибо за прощальный обед! Теперь мне пора вернуться на работу и продолжить выполнение должностных обязанностей. До свидания. Не буду врать, что хорошо провела время.
Я слегла поклонилась и быстрым шагом пошла на выход из зала ресторана.
Глава десятая
Через несколько секунд Лёша поравнялся со мной. Вот ведь любитель платить заранее! Ладно, Бог с ним, пусть везёт меня. Это дела не изменит.
— Василиса! — начал Лёша, едва мы сели в машину.
— Лёша, я не хочу разговаривать. Давай доедем до издательства молча.
— Хорошо, — кивнул он. Мы ехали в молчании.
Я немного разгребла накопившиеся дела и пошла, как заранее решила, в приемную.
Взяв у Елены Викторовны несколько распечатанных бланков заявления об увольнении, постучала в двери кабинета директора.
— Можно, Василиса! Спасибо, что пришла, а то мне приказала не приближаться…
— Приказ остаётся в силе на…неопределённый срок, — я устроилась за столом, с удовольствием наблюдая, как у Лёши вытянулось лицо.
— Но Василиса!.. Не бойся Всеволода, он не посмеет больше даже слово тебе сказать, не то что преследовать. Поверь мне!
— Верю, — Лёша говорил, а я заполняла сразу два экземпляра заявления.
Лёша принял у меня заявление, но смял его и закинул в мусорное ведро!
Я взяла свой экземпляр заявления, но его ждала такая же участь.
— Василиса, поговори со мной! Мне не нравится твоё настроение.
— О чём, Лёша?
— О нас.
— Ну уж нет, Алексей Юрьевич! Никаких разговоров, никаких прощений и возвратов в прошлое. Никаких нас! — я говорила негромко, но очень отчаянно.
— Я не отпущу тебя, Василиса! Ты моя.
— Об этом нужно было думать раньше! Приехать, поговорить, заглянуть в мои глаза! Но ты предпочёл спрятаться.
— Прости, ну прости, пожалуйста! Не будь такой холодной и отстранённой… Дай руку.
— Не дам. Я сыта по горло слабыми мужчинами.
— Моя единственная слабость — ты, ты, ты и ты!
Лёша хочет поцеловать меня. Можно! Но не меня.
— Василиса! — кажется, он в отчаянии.
— Подпиши заявление, Лёша!
— Никогда!
— Ты должен был приехать тогда! Я так ждала тебя, а ты поверил всем, кроме меня! — я всё-таки закричала, он добился этого.
Не дожидаясь ответа, я стремительно покинула кабинет Лёши.
Не хочет подписывать — заставим.
На следующий день я просто не вышла на работу. Спала до упора, выключив все «звуки».
Проснувшись, боялась даже посмотреть, сколько пропущенных с работы. Всё же ответила.
— Василиса! — в голосе Лёши облегчение. — Я жду тебя в издательстве. У тебя было достаточно времени, чтобы выспаться. На опоздание закрою глаза.