За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином

Волошина Инна

— Мне знакомы такие чувства. Николай, за годы пребывания в этом мире, — Учитель как бы рассуждал вслух, — ты сумел подняться вверх. Если, представ пред Всевышним после пути сорока дней, ты не смог разглядеть Его лик, то теперь же тебе это удалось в большей степени. Он прав. Живи и радуйся жизни, этот мир так прекрасен!

— Учитель, возможно ли найти Любовь здесь?

— Он сказал тебе, значит так и будет. Неужели тебя будет страшить переход в тело для того, чтобы соединиться со своею Мечтой?

— Конечно, нет.

— Тогда надейся,

верь и жди. Но не сиди дома. На дом она к тебе не придёт…

— Я знаю, Учитель. И всё уже решил для себя.

— Что же за решение ты принял?

— Я познаю этот мир!

— Разве ты мало его знаешь? Ты многое познал…

— Да, это так. Я много учился и многое познал, но я не видел этот мир! Всевышний сказал: «… этот мир прекрасен и многолик — познай его!» У меня есть такая возможность. Теперь я рад, что так долго останусь свободным от работы. Лишь бы хватило времени повидать всё или как можно больше…

— Николай, это очень хорошее решение. Не задумывайся о доме, о саде — иди. Я обо всём позабочусь.

— Но ведь ты тоже бываешь часто занят…

— Я найду, кому присмотреть за всем в моё отсутствие. Не переживай об этом… Да ведь ты и сам можешь в любое время вернуться домой…

Решение было принято, и через несколько дней я отправился в путь. Вне дома я провёл около двух лет, лишь изредка возвращаясь домой, чтобы увидеться с друзьями. Вскоре после путешествия я получил информацию: «Подыскивается работа. Следи за поступающей информацией».

И действительно, через месяца два-три я приступил к работе со своим первым учеником. Я впервые работал самостоятельно и очень волновался, но никаких нареканий из Банка Космоса на мои отчёты не приходило. Давались лишь указания. Это радовало.

Стараясь отдавать все силы работе, я всё же был свободен. В такие минуты я наслаждался отдыхом, работая в саду или делая небольшие эскизы и зарисовки, которые со временем превращались в пейзажи. А после путешествия я стал делать наброски запавших в сердце событий, людей, образов.

Так у меня собралась приличная коллекция моих работ. Как-то однажды я решил показать на выставке в Синоде Духовного Образования. Я знал о проводимых там в большом выставочном зале показах художественных произведений. Даже когда я учился во Вселенском, выставлял свои работы в Синоде. Лига говорила мне, что я могу и в дальнейшем выставлять свои работы в выставочном зале Синода, и я воспользовался данной мне возможностью.

Побывав в Синоде, я договорился с Лигой о дне и времени выставки моих работ. На некоторых картинах я ставил свой вензель, говорящий о том, что они остаются в моей собственности. Некоторые картины мне было действительно жаль куда-то отдавать, и я решил их оставить себе, пусть лишь на некоторое время.

Через несколько дней должна была состояться выставка моих работ. Я расставил картины в том порядке, в котором чередовались события и лица моего путешествия. Останавливаясь на каждом полотне взглядом, я

словно вновь окунался на короткий миг в события тех дней…

Первым ярким запомнившимся событием было посещение «грубых» миров. Я не знаю, каким более точным словом определить их суть. Здесь нет грубости в понятии людских отношений. Люди здесь добры и отзывчивы. Только их быт несколько отличается от того мира, в котором привык жить я. Дома и различные строения примитивны по архитектуре. Люди надевают одежды не из тонкой материи, а что-то похожее на рубище.

Меня томила жажда, и я решил войти в небольшой домик на окраине городка, через который проходил. Дверь была приоткрыта, и я вошёл.

— Мир вашему дому.

— Входи, путник, — пригласил меня молодой юноша, отодвигая от себя на край стола что-то бесформенное, с чем он работал до моего появления. Он встал и стряхнул древесную стружку, внимательно посмотрев на меня, он продолжил: — Я вижу ты издалека. Проходи, отдохни с дороги.

— Да я не устал в пути, меня томит жажда…

— Пройди к столу, сейчас приготовлю что-нибудь освежающее.

— Я не откажусь и от простой воды.

— А я, как хозяин дома, хочу, чтобы ты ушёл от меня с лёгким сердцем, — возразил юноша и вышел в смежную комнату.

Пока он ходил, я осмотрелся. Потолки в доме невысокие. Окна достаточно большие с широкими подоконниками, на которых в горшочках стояли разные цветы. На окнах шторы с мережкой по низу. У окна большой круглый деревянный стол, с резными ножками. Резная скамья, на которой я сидел. На стене — несколько полочек с книгами. А с другой стороны от окна — шкаф с посудой. Что мне бросилось в глаза — посуда: глиняная и деревянная.

— Не сильно долго заставил ждать? — входя, заговорил со мной юноша, расставляя на столе с подноса кушанья. — Отведай, путник, думаю, будешь доволен.

— Благодарю.

Отказываться было неловко. Хоть я и не был голоден, всё же поел.

— И я заодно с тобой перекушу, а то с утра за работой, о еде совсем забыл, — юноша был приветлив и открыт.

— А что ты делаешь? — задал я вопрос, указывая на бесформенный предмет на столе.

— Да так, задумка у меня одна есть. Хочу вазу сделать из дерева, чтоб на диковинную птицу была похожа. В который раз всё порчу. Хотел оставить затею, да вот сегодня удачлив в работе, может, получиться.

— А как ты делаешь? У тебя есть рисунок или что-нибудь подобное, с чего ты копируешь вазу?

— Нет, сам кое-что придумал, а рисовать-то я особо не умею. Так, только фантазирую… Хочешь, покажу зарисовку.

— Это интересно, покажи.

Юноша показал мне листок бумаги с нечётким рисунком, а потом и то, что он делал. Основная форма дерева была не испорчена. Он не знал, что делать дальше, чтоб сохранить её. Тогда я попросил у него лист бумаги и чем-нибудь рисовать. Он принёс мне бумагу и мелки. Пока я рисовал вид вазы с боку, сверху, он внимательно следил за мной.