За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином
Шрифт:
— А ты не художник?
— Нет, я не художник. Моё призвание в другом…
— Но ты так красиво рисуешь! Мне, наверное, никогда этому не научиться.
— Если есть желание — научишься.
— У кого мне учиться… — вздохнул юноша, и в его глазах скользнула тень грусти. — Если вот ты объяснишь хоть немногое, буду за то признателен.
— А у тебя есть уже что-то готовое, сделанное тобой самим? Покажи, — попросил я его.
В глазах юноши метнулась надежда. Я не мог обмануть его ожиданий. Моим первым желанием было сделать запрос в Банк Информации Космоса, но я решил сначала сам испытать его возможности, чтоб
— Это, пожалуй, самое лучшее, что я когда-либо сделал. Только они…
— В этих работах один недостаток, — сказал я, окинув всё принесённое взглядом, — в них не соблюдена пропорция.
— Ты объяснишь мне, что это значит?
— Да. Если у тебя есть желание рисовать, я постараюсь помочь.
— Скажи, кто же ты есть, если не художник?
— Я поэт.
— …? — юноша посмотрел на меня удивлённо. — Что, все поэты так здорово рисуют?
— Вовсе нет. Рисунок — это моё увлечение.
Торопиться мне было некуда, а в юноше что-то было от Бена. Может быть, любознательность и живость характера, а может, и что-то внешнее. Я решил задержаться здесь на несколько дней. Остаток дня я посвятил объяснению простых принципов построения рисунка. Юноша был сообразительным. Вечером, уже собираясь ложиться спать, я сделал запрос в Банк Космоса. За несколько дней, что я давал уроки юноше с красивым именем Грей, пришёл ответ на мой запрос. Он был положительным.
— Грей, — позвал я юношу, — завтра я вновь отправлюсь в путь. Самого простого в рисунке ты достиг. Остальному тебя научит Учитель.
— О чём ты говоришь, Николай? И почему ты решил уйти уже завтра, ведь ты хотел остаться ещё на несколько дней?
— Я не вижу в этом особой необходимости, Грей. Я путешествую. Мне интересно познать этот мир, в котором живу. А тебе будет дан Учитель, который научит тебя всем таинствам рисунка и живописи.
— Николай, ты не просто поэт, и не просто путешественник. Скажи, кто же ты есть на самом деле? Почему ты решил, что мне будет дан Учитель?
— Поверь мне, Грей, я поэт. Сейчас у меня есть свободное от работы время, и я путешествую. Большего тебе сказать не могу. Пусть это останется моей маленькой тайной. Недели через две ты будешь работать с Учителем. Разве ты не рад?
— Даже очень рад!
— Тогда в чём дело?
— Не хочешь — не говори. Только ты для меня: всё равно, что чудный странник, пришедший ниоткуда и уходящий в никуда. Я не забуду тебя. Обещаю, что доделаю вазу до конца по твоим рисункам.
— Хорошая идея. Ваза должна получиться. Замысел прекрасен, только его надо воплотить в жизнь. И вот ещё что, Грей, ты не против, если я вечером сделаю несколько набросков с тебя, когда ты за работой?
— Конечно нет.
Вот по тем сделанным зарисовкам в доме Грея, я рисовал эту картину, перед которой стоял сейчас. Грея я изобразил с его задуманной вазой в руках. Ваза ещё не доработана, но её замысел чётко проглядывается… Я ещё долго путешествовал по тому миру. Природа, как и везде, прекрасна! Люди работают и живут… Потом я перешёл в мир менее «грубый». Конечно, определение грубости относительно. Здесь вместе уживаются и грубые холщовые материи, и более тонкие одежды. Мне казалось, что я продвигаюсь как бы снизу вверх, переходя с планеты на планету, где на каждом новом витке
Мир, в котором жил я, более высокоорганизованный, чем все те, что я посетил. Здесь я не задержался надолго. Лишь на несколько дней вернулся домой. Подходя к дому, я заметил, что кто-то работает в саду. Мелькнула мысль — Учитель. Однако, приглядевшись, я понял: нет, это не он. Человек мне совсем не знаком… Ощутил лёгкое волнение на сердце, но тут же успокоился — Учитель обещал, что на время его отсутствия найдёт, кому позаботиться обо всём. Должно быть, этот человек и есть посыльный Учителя.
Оставив суму в доме, я вышел в сад.
— Приветствую, — обратился я к работающему.
Он оглянулся на меня. Поставил лейку на землю и спросил:
— Ты вернулся домой насовсем или уйдёшь снова?
— Я хочу отдохнуть в домашней обстановке несколько дней, потом снова в путь.
— Я доделаю здесь кое-что и уйду. Вернусь через несколько дней. До встречи, — и он вновь взял в руку лейку и продолжил работу, словно меня здесь уже не было. Поведение этого человека меня несколько смутило. И всё же вмешиваться в его жизнь мне было ни к чему.
Я навестил бабушку, повидался с Николосом. Учителя всё ещё не было. Через несколько дней пришёл посыльный Учителя.
— Когда ты уходишь? — спросил он.
— Думаю, завтра. А ты не знаешь, когда вернётся Учитель Биатриче?
— У него новый ученик, и он совсем недавно пошёл встречать его. Я приду завтра.
— В его поведении было что-то странное. Он не хотел или не мог разговаривать со мной? Кто был этот человек? Пожалуй, на эти вопросы мог ответить сам он или Учитель.
И вот я снова в пути…
Переходя от картины к картине, вновь и вновь оживали события тех лет. Я помню, когда взошёл на новый виток планет, то поразился увиденному. Если сначала мне краски планеты Радужной казались очень яркими, то в сравнении с тем, что увидел я, они поблекли. Как живописна и прекрасна здесь природа! Самые обычные цветы казались сказочными творениями, а перелетающие с цветка на цветок бабочки — маленькими эльфами. Я долго ходил по разным планетам, наслаждаясь красотой, впитывая в себя её краски, словно губка. Какие же здесь прекрасные дома и строения, как богаты они в замыслах архитекторов: нет одинаковых или чем-то похожих друг на друга. Будь это роскошный дворец или простой маленький деревянный домик, во всём просматривается изящество линий и особая неповторимость. Здесь и люди живут несколько по-иному, чем я видел ранее.
Проходя как-то мимо небольшого, но очень аккуратного замка, я увидел человека, подстригающего кусты изгороди, и спросил:
— Не скажешь ли мне, где в этом городе дом для путешествующих?
Мужчина оставил работу и подошёл ко мне.
— Идём, я провожу тебя, путник.
Мы вошли в широко открытые ворота, прошли по небольшому дворику, похожему на сказку: в центре дворика — фонтан (бронзовый мальчуган держит в руках рыбу, изо рта которой бьёт струя воды), надворные постройки утопают в зелени вьющихся лиан, вдоль дорожек, ведущих ко входам в постройки и в большое здание, — цветы. Всё зелено и в небольших клумбах захватывающих дух цветов. Мы подошли к большому зданию. Мужчина, сопровождавший меня, открыл передо мною дверь и негромко сказал: