За последним порогом
Шрифт:
— У тебя нет сожалений, что из-за меня ты лишилась работы у Радима Лосева?
— Почтенный Радим был порядочным козлом. Я рада, что работаю у вас, господин. Меня всё устраивает.
— Очень хорошо, вот и я решил, что ты меня устраиваешь. С сегодняшнего дня твоё жалованье увеличивается. Насколько я знаю, твоя квартира куплена под банковский залог?
— Да, господин.
— Подойди к госпоже Кире. Мы выкупим твою задолженность у банка. Ты будешь должна семье, но никаких процентов не будет, и мы подберём необременительный для тебя график выплат.
— Спасибо, господин.
— Так что у нас на сегодня?
— Звонил господин Курт Гессен…
— Ах,
— Да, князь ждёт вас сегодня в четыре пополудни.
* * *
Князь встретил меня неприветливо.
— В чём дело, Арди? — начал он предъявлять претензии раздражённым тоном едва я вошёл в кабинет. — Ты злоупотребляешь моим хорошим отношением, и я не собираюсь спускать тебе это с рук.
— Чем я прогневил тебя, княже? — удивился я. — Не припоминаю за собой никакой вины.
— Каков наглец! — восхитился князь. — Хочешь сказать, что это не ты устроил войну в моём городе с применением тяжёлой техники?
— Меня оклеветали, княже, — уверенно ответил я, не опуская взгляда, — тебе преподнесли факты в совершенно искажённом виде. В этой истории я был жертвой! Позволь мне рассказать, что там было на самом деле.
— Ну-ну, — хмыкнул князь, — попробуй.
— Бандитская группировка некоего Миши Тверского напала на завод «Мегафон» с целью разгромить его. Заводу нанесён значительный ущерб, здание сильно повреждено, в пожаре сгорело много важных документов. Пострадали работники завода. Разумеется, я не мог не отреагировать на это, и поехал в резиденцию группировки, чтобы как-то разобраться в ситуации, и исключить дальнейшие атаки. Однако банда начала стрелять, и переговоры стали невозможными. Мне пришлось привлечь бронеходы для того, чтобы завершить столкновение как можно быстрее, и чтобы от пуль бандитов не пострадали ни мои люди, ни случайные прохожие. Стрелков мы сумели нейтрализовать, но банда не проявила желания вести переговоры. Вместо этого они захватили в заложники мою сестру. Девочке-школьнице только чудом не перерезали горло! После этого мне ничего не оставалось, кроме как окончательно обезвредить банду. И как только мы это сделали, бронеходы были немедленно вывезены обратно в пункт базирования. Никто из посторонних не пострадал, даже обслуживающий персонал, который был в резиденции банды. Слугам мы выдали денежную компенсацию за неудобства и отправили домой.
— Красиво рассказываешь. — сказал князь с ясно выраженным скепсисом. — А насчёт твоей сестры я слышал, что она та ещё оторва.
— Она была без оружия и в школьной форме. Она не принимала участия в бою, её захватили именно как заложницу. Княже, клянусь честью, что я не сказал ни слова лжи. — я торжественно приложил руку к груди. — Прикажи допросить моих людей, и ты убедишься, что я рассказал чистую правду.
— А с чего это вдруг Тверской напал на тебя?
— Бандит, чего от него ожидать. — пожал я плечами. — Правда, злые языки намекали на Родиных, но я не поверил этому ни на мгновенье.
— То есть ты не собираешься устраивать никаких разборок с Родиными?
— Разборок о чём, княже? Ясно же, что они тут совершенно не при чём.
— Вот, значит, как ты решил. — князь посмотрел на меня острым взглядом. — Что ж, меня устраивает такая позиция. А что там с убийством редактора газеты?
— Княже, позволь тебе показать всего лишь один образец его писанины. — я положил перед князем вырезку с отчёркнутыми красным фразами.
— Пожалуй, и в самом деле грубовато. — согласился князь,
— Я и собирался поступить мягче. Меня вполне устроило бы опровержение. Я пригласил его вместе с другими редакторами, чтобы убедить их закончить эту кампанию лжи. Других редакторов я убедил, но Катцель отказался останавливаться. Он не оставил мне другого выбора, но даже в этой ситуации я его не убил, а вызвал на дуэль.
— Какой из него дуэлянт! Это просто смешно.
— Это уж его проблемы. Не умеешь драться — веди себя вежливо, а если уж взялся оскорблять других — учись драться.
— И ты утверждаешь, что всё было именно так?
— Княже, тебе достаточно приказать допросить других редакторов, там присутствовавших. Они уж точно со мной никак не связаны и выгораживать меня не станут.
— Хм, ну ладно, Кеннер, будем считать этот вопрос закрытым. Но имей в виду, что я за тобой внимательно наблюдаю.
— Княже, я ценю твоё доверие и сделаю всё, чтобы его оправдать.
Князь посмотрел на меня с неприкрытой иронией, но комментировать не стал.
— Так что там с заводом и с заказами моей дружины?
— Пока выясняем размер ущерба, но я могу поручиться, что в любом случае поставки для твоей дружины будут выполняться в срок.
— Ну хоть какая-то хорошая новость. Иди, Кеннер, и сделай так, чтобы в дальнейшем я слышал о тебе только хорошее.
Я молча поклонился и вышел.
Только в машине я смог перевести дух и немного расслабиться. Формально я был в своём праве, но я порядком рисковал, устраивая такую показательную расправу. Изначально было понятно, что князю это вряд ли понравится, и под влиянием кого-нибудь из моих недоброжелателей он мог бы назидания ради из меня самого сделать показательный пример. Хотя всё прошло гораздо лучше, чем ожидалось, я не настолько наивен, чтобы считать, что представляю для княжества какую-то ценность — пока что я всего лишь молодой и наглый выскочка. То, что князь так легко согласился принять мою версию событий, я могу объяснить только влиянием мамы. Однако больше так рисковать не стоит, второй раз это может и не сойти с рук. Предупреждение в словах князя я расслышал достаточно отчётливо.
* * *
После смерти матери Кира осталась с малолетним братом на руках, небольшими сбережениями матери, и неопределёнными перспективами. Вопрос с продолжением учёбы отпал сразу, но и с работой тоже не заладилось. Никто не хотел принимать на работу четырнадцатилетнюю девочку; в конце концов удалось устроиться посыльным, выдав себя за мальчика, но заработок посыльного был откровенно жалким. Сбережения понемногу таяли, и им нередко приходилось ложиться спать голодными. Видеть голодные глаза брата было невыносимо, и Киру всё чаще начала посещать мысль о проституции. Будущее выглядело печальным.
Всё изменилось в один миг, как в волшебной сказке. Из замарашки-посыльного она внезапно превратилась в дворянку. Затем последовало интенсивное обучение этикету, а затем элитарная и очень дорогая старшая школа. Кира боялась, что дворянские дети начнут её третировать, но к своему удивлению она обнаружила, что отпрыски аристократических семейств относятся к ней как к равной, а обычные дворяне воспринимают её как вышестоящую. Все проблемы как-то разом исчезли, и постепенно она перестала в ужасе просыпаться ночью с мыслью, что всё это ей только приснилось.