За пределом беспредела (На воле)
Шрифт:
– Послушай, Глухарь, я вижу, ты парень прыткий и неглупый, а раз так, то должен понимать, что не туда лезешь. Твоего там нет ничего – ты можешь рассчитывать только на премиальные, которые получишь после того, как грохнешь эту телку. Или, может быть, я неясно излагаю свою мысль?
Улыбка на лице Коляна смялась в неприятную гримасу:
– Отчего же, все ясно. Господин опасается за свой семейный бизнес.
– Ты верно меня понял.
Радченко умело совладал с собой – лицо его вновь приобрело благодушное выражение.
– Хорошо, договорились, мальчик возьмет на орешки и уйдет.
Колян поднялся и, не прощаясь, вышел.
Теперь
Поначалу Варяг представлялся Радченко довольно легкой добычей, которую можно проглотить даже не разжевывая, но потом понял, что это не так. Во-первых, очень сложно было подобраться к его машине. потому что он никогда не оставлял ее на улице. Во дворе же машина находилась под пристальным наблюдением охраны. Судя по всему, Варяг понимал толк в безопасности.
Во-вторых, он никогда не вел долгих диалогов на улице, как порой поступали его незадачливые коллеги по воровскому промыслу, – Варяг стремительно садился в автомобиль, напоминая ящерицу, шмыгнувшую в расщелину между камней.
В-третьих, его постоянно опекали молодцеватые ребята, которые наверняка прошли школу КГБ. В руках у некоторых из них были кейсы, содержимым которых вовсе не являлись деловые бумаги – достаточно тряхнуть таким кейсом разок – и в руках окажется пулемет. Еще одно важное достоинство кейсов состояло в том, что они могли служить надежным укрытием – автоматные очереди отскакивали от их бронированной поверхности, как орехи от каменной стены.
Не стоило и думать о том, чтобы достать Варяга где-нибудь на трассе. Здесь он был совершенно непредсказуем, ежедневно менял маршруты и ехал всегда стремительно, включив мигалку на крыше, словно забил стрелку в Кремле и опасался обесчестить себя опозданием.
Варяг практически не посещал увеселительных заведений, не играл в карты, избегал общества женщин и вообще не совершал аморальных поступков. Возвратись коммунистическая эра, так его личная жизнь стала бы примером для всего блока коммунистов и беспартийных. Он принимал множество посетителей, среди которых были весьма различные персонажи – от золотозубых мальчиков, раскидывающих пальцы веером, до солидных мужчин, которым к лицу только строгий английский костюм.
И все-таки в его системе безопасности имелся один большой минус – Варяг бы трудоголиком, а подобный диагноз изменяет характер и заставляет проводить на рабочем месте как минимум часов по двенадцать в день. Остается придумать, как поудачнее разобраться с воровским кассиром, – плюнуть ему в окно из миниатюрной «мухи» или терпеливо поджидать объект где-нибудь в конце его ежедневного пути. Впрочем, могут быть и другие варианты – в зависимости от обстоятельств. Если разобраться, то недоступных объектов не существует, и даже в толпе из сотни телохранителей можно отыскать брешь, которая окажется роковой.
Угрюмый поежился – Колян молчал и мрачно взирал куда-то ему за спину. Федор дрогнул и уже был готов броситься к ногам шефа с мольбой о прощении, однако собрал в
Наконец Колян заметил Угрюмого и произнес:
– Молодец, не зря съездил. Хороших людей привез – с такими бойцами мы не только Москву, весь мир на дыбы поднимем! Я тебе после твоего возвращения машину обещал поменять – так, кажется?
– Было дело, – скромно отозвался Федор, понимая, что ему уже стыдно разъезжать на «Форде» четырехлетней давности и для его задницы вполне подойдет кресло «Мерседеса».
– Я тебе приготовил подарок.
– Надеюсь, приятный, – с деланным весельем произнес Федор.
– Помилуй, Господи! – обиделся Николай. – Разве я могу огорчить одного из самых верных своих людей?
Разговор происходил в уютном тенистом сквере, обнесенном высокой металлической оградой – получалось что-то вроде Летнего сада районного масштаба. В самом центре скверика был вырыт небольшой пруд, и водную гладь рассекали три лебедя: один черный как уголь, два других – белые. Птицы были совершенно ручные. Они не только поедали брошенный в воду хлеб, но и охотно кормились из рук, вытянув необыкновенно длинные шеи. Их появление на московской окраине можно было расценивать как чудо. Презрев жаркие страны и подавив в себе инстинкт путешественников, птицы облюбовали крохотный пруд в качестве постоянного жилища. На это явление приходили поглазеть жители близлежащих микрорайонов, и молодые мамаши с умилением в голосе показывали детям водоплавающих красавцев.
Впрочем, среди любителей фауны всегда можно было приметить две-три пары глаз, в которых полыхал вполне гастрономический интерес. Наверняка в лебедях они видели прежде всего аппетитную дичь. Вот и сейчас неподалеку с грязными котомками в руках стояли два бомжа. Угрюмый подозревал, что если птицы и примут безвременную смерть, то именно от рук этих отбросов цивилизации.
Они сидели на скамеечке, с которой был хорошо виден весь пруд. Сквозь толщу прозрачной воды дно представляло собой неприглядную картину – консервные банки, битые бутылки… Оставалось пожалеть рыб, если они надумают нырнуть поглубже. Подобная картина свидетельствовала о том, что и среди птиц имеется немало чудаков. Им бы сняться с места и улететь куда-нибудь в Северную Африку, где они обрели бы спокойную жизнь, избавившись от происков пьяных бомжей, и стали бы украшением национального парка.
– Да, все забываю спросить, как там Надька? Ты, часом, к ней не заскакивал?
От вопроса Коляна Угрюмый на мгновение смутился. Замешательство продолжалось лишь секунду и, к счастью, не отразилось на лице. Не отрывая глаз от черного лебедя, Федор уверенно произнес:
– Разумеется, заскакивал. Ты же мне сам велел зайти к ней.
– И как там она?
– Все нормально. Передал от тебя привет и пошел по своим делам.
– Ну да, конечно, – качнул головой Николай. – Она тебе ничего особенного не говорила?
– Да вроде нет… Потолковали минут пять, и все. А что?
– Да так… Вчера я звонил ей, а голосок у нее не тот, что раньше. Ну да ладно, забудь! – махнул Колян рукой. – Это мои семейные дела, они тебя не должны беспокоить. Разберусь как-нибудь. А охрана ее как, на месте?
– Все путем!
– Надо бы Надьку в Москву вытянуть. Знаю, что зараза большая, а без нее не могу. Скучаю, – печально выдохнул Колян. – Тебе не кажется, что лебеди здесь не к месту?
И, поймав недоумевающий взгляд Угрюмого, Колян пояснил: