За пределом

Кири Кирико

Ключа у меня не было, поэтому я просто постучал. Подождал немного и снова постучал.

Никто мне не открыл.

И вновь это леденящее тело чувство, словно что-то происходит. Поэтому, больше не церемонясь, я просто вернулся к своему окну. Схватил пистолет за ствол и разбил стекло в раме, сначала в одной, потом во второй, внутренней. Рукой открыл щеколду, распахнул окно, впуская холодный воздух в комнату, и забрался внутрь.

Первым же делом я сразу бросился на колени под кровать, откуда достал глок. Теперь я по крайней мере чувствовал себя в куда большей безопасности,

имея не десять, а пятьдесят один патрон. Запихнул ПР за штаны сзади и, перехватив поудобнее глок, вышел из комнаты. Даже не вышел, буквально выплыл. Старался двигаться так тихо, как мог несмотря на то, что разбитое стекло уже известило всех присутствующих о моём прибытии.

Мама действительно сидела на диване, уставившись куда-то в одну точку. Сидела, не сдвинувшись с места, словно на что-то смотря.

И всё, вроде как никого больше.

— Мам? — позвал я её негромко. Ноль реакции. — Мама?

Я даже забеспокоился, а не умерла ли она часом? Как бывает, человек умирает в положении, которое заставляет думать, что он ещё жив.

— Мама, это я, Нурдаулет, — тихо позвал я её.

И она наконец откликнулась. Слегка повернула вбок, словно прислушиваясь ко мне, от чего у меня отлегло от сердца. По крайней мере я теперь знаю, что моя мама жива. Но волнение всё равно никуда не делось, потому что теперь я хотел выяснить причину её заторможённого поведения. И мои предположения меня отнюдь не радовали.

— Мам, что-то с Наталиэль? — мягко, практически нежно спросил я, чтоб случайно не спровоцировать её на истерику, которая сейчас была бы совсем не кстати.

— Нет, всё в порядке с ней. Она жива. Пока, — хрипло ответила ма, не поворачиваясь.

— Тогда что случилось? Что-то с Натали?

— Нет… с ней всё тоже в порядке…

— Тогда что произошло?

Она молчала. Не отвечала, потому что знала — я тоже всё понял. Бесполезно скрывать очевидное и пытаться улить, когда и так всё ясно.

У меня в руках до сих пор был пистолет. Немного подумав, спрятал его в карман, чтоб лишний раз не пугать и не расстраивать её.

— Мам, нам надо уходить.

— Натали нам всё рассказала, — тихо сообщила она мне. — Рассказала, чем ты занимаешься.

— Рассказала?

Первый вопрос, который мне хотелось задать — зачем? Зачем она рассказала о том, чем я занимаюсь, так ещё и родителям? О чём она думала?! Но разбираться в этом сейчас не имело смысла. Чего я добьюсь, кроме потерянного времени? Ничего. О чём Натали думала, мы решим позже. А сейчас я просто обязан увести отсюда ма, пока и ко мне в гости не приехали друзья Стрелы.

Поэтому я обошёл диван, на котором сидела мама, и взял её за руку.

— Нам надо уходить, — повторил я настойчиво.

— Что же ты натворил, Нурдаулет… — пробормотала она.

— Не имеет значения, мам. Нам просто надо идти.

— Мы воспитывали тебя не таким. Что с тобой происходит?

У меня дежавю. Очень сильное. Хотя и неудивительно, если честно, учитывая, кто моя мать и кто мои сёстры. Так что можно сразу понять, почему они ведут себя одинаково при схожих ситуациях. Не удивлюсь, если сейчас мне зачитают

похожие лекции о том, какой же я неблагодарный. И я бы рад послушать, только если это поможет вывести её из дома.

— Не имеет значения, как я был воспитан. Не имеет значения, что вы там вкладывали в меня и чего хотели. Сделанного не исправишь, но можно исправить то, что ещё не случилось. Поэтому не заставляй меня силой тебя выводить из дома, — я потянул её аккуратно за руку, и она в первый раз за это время посмотрела на меня. Посмотрела взглядом человека, который не может узнать стоящую перед ней личность.

— Силой? — пробормотала она, глядя на меня. Теперь в её взгляде была боль. Она медленно встала, но вместо того, чтоб облегчить мне задачу, сделала два шага от меня, забрав из моей ладони свою руку. — Ты хочешь вывести меня из моего дома силой?

— Послушай…

— Ты думаешь, что можешь вот так заявиться домой и указывать всем, что делать?

— Без разницы, что я могу, а что нет. Просто сделай, как тебя просят, пожалуйста, и потом я лично выслушаю всё, что ты хотела мне сказать. Просто не надо сейчас спорить со мной.

— Натали сказала, что ты влип в плохую историю из-за Наталиэль. Она сказала, что ты пошёл на преступление, и она не смогла тебя остановить. Она сказала, что ты собираешься сделать что-то ужасное…

— Она преувеличивает.

— У Натали была истерика. Я никогда не видела такой свою дочь, Нурдаулет. До чего ты её довёл?! — тыкнула она в мою сторону пальцем.

— То есть это я виноват, так получается? — нахмурился я. Сказать, что мне стало от этих слов вдвойне неприятно — это не сказать ничего. — Ладно, хорошо, я виноват. И я отвечу за всё, но сейчас пойдём со мной.

— Или что? — хрипло спросила она. — Поведёшь меня силой? Потащишь свою мать волоком, если откажусь?

— Я надеюсь, что ты сама это сделаешь.

Повисла тишина. Недолгая.

— Во что же ты превратился… — выдохнула она.

— Это не играет никакой роли! Иди сюда, блин!

Но она покачала головой и медленно отошла назад.

Это чувство противоречия. Когда ты на кого-то сердишься, перестаёшь принимать верные решения, ты начинаешь действовать просто из принципа — что угодно, но не то, что сказал твой объект ненависти.

Спорить можно очень долго, поэтому не имеет смысла больше сюсюкаться с ней. Твёрдым шагом подошёл к матери, которая вдруг сжалась вся так, будто ожидала, что я её ударю, и взял за руку. Она вздрогнула и сжалась ещё сильнее, словно щенок, которого постоянно бьют и который в страхе забивается в угол.

А мне стало больно на душе. У меня возникло ощущение, что чем больше я стараюсь ради родных, тем дальше от них становлюсь.

— Пожалуйста, мам, я люблю тебя и просто хочу увести тебя отсюда, — очень тихо и мягко произнёс я, чтоб окончательно не усугубить ситуацию. — Просто идём со мной, и я клянусь, что когда мы выйдем из дома, я отвечу на любой твой вопрос. Какой бы ты ни задала, я дам тебе честный ответ.

Или солгу во имя нашей семьи. Скорее всего солгу, чтоб сохранить нашу и без того хрупкую семейную жизнь.