За пределом
Шрифт:
Моя собственная мать смотрела на меня с каким-то страхом, и мне было интересно, что рассказала Натали. Рассказала ли она о том, что я устраивал налёты и устраивал перестрелки? Я могу предположить, что на фоне состояния сестры, а потом ещё и новости об ограблении, которое Натали отнесла к моей деятельности, у неё могли сдать нервы. Такое бывает, человек ломается, и из него очень легко вытрясти всё, что угодно.
Подозреваю, что именно отец так и сделал. Ведь он-то точно задавался вопросом, где я пропадаю, особенно сейчас, когда всё плохо. Отец не дурак, всё
Ладно, неважно. Я прямо сейчас могу начать вытаскивать её из дома, но это займёт куда больше времени, чем если она согласится. Поэтому я действовал иначе.
— Пожалуйста, просто идём, съездим к Наталиэль, она будет рада увидеть нас всех вместе. По дороге я расскажу тебе всё, хорошо?
Ответа я так и не дождался.
Когда работаешь в этом деле, учишься подмечать то, что раньше бы не заметил. Я был уже на уличных разборках, был на перестрелках и наездах на других. Я видел, как выглядят преследования и запугивания.
А когда знаешь эту кухню, хочешь не хочешь, но будешь подмечать некоторые вещи, которые раньше бы не заметил. Например, остановившуюся прямо около нашего дома с нашей стороны машину.
Не нашу машину.
Глава 43
Я бросился вперёд, дёргая мать на себя и падая на пол в тот момент, когда окно, выходящее на дорогу, взорвалось осколками.
Длинные автоматные очереди прошлись по дому, буквально сшибая всё на своём пути. Взрывались рамки с фотографиями и вазы, пухом и клочками поролона разлетались подушки и диван, рвались занавески, дёргаясь, как если бы в них дул ветер. Будто полтергейсты влетели в комнату и теперь рвали на части всё, что попадалось им на глаза.
Мать упала прямо на меня, и я быстро перекатился, навалившись на неё сверху и закрывая собой от обломков и возможных пуль. На спину и голову посыпались осколки стекла, штукатурка и прочий мусор, который выковыривали пули из стен и предметов обстановки.
Шквальная стрельба длилась буквально всего каких-то секунды три — это полный магазин в тридцать патронов на некоторых автоматах. Но ощущения были такие, словно я сунул голову в ад и быстро её вытащил. Значит, они сейчас перезарядятся и начнут или заново расстреливать дом, или идти на штурм.
И у меня ещё есть время.
— Мам, ты как? — тихо спросил я, приподнявшись с неё.
Она смотрела на меня выпученными глазами, словно в ужасе пытаясь понять, что произошло, но причина её выражения лица была не в её ужасе или испуге. Я опустил взгляд ниже и увидел расползающееся пятно крови на её груди. Маленькая кровавая точка становилась всё больше, пугая скоростью, с которой она увеличивала размеры.
— Мам? — спросил я совершенно глупым голосом, полным удивления, как маленький ребёнок, который увидел, что его маме больно.
И в эту же секунду последовал второй раунд расстрела нашего дома, который заставил меня прижаться к полу вместе с мамой. Несколько раз я чувствовал, как по волосам словно чем-то проводят. Несколько пуль ударялись едва ли не в паре сантиметров от нас,
И снова тишина.
Что-то подсказывало, что они сейчас пойдут на штурм, чтоб добить тех, кто остался дома. Вряд ли за мной пришли, скорее просто запугать, как поступили с Мари и Малу.
— Мама, держись, слышишь? Я сейчас позвоню в скорую, — очень быстро прошептал я, едва ли не скороговоркой. — Просто лежи здесь и не двигайся, пожалуйста.
Пуля в грудь — это не самое страшное. Сердце с другой стороны, так что всё будет в порядке. Так она ещё сможет продержаться полчаса, а там ей уже помогут. Да, ей помогут, сейчас приедет скорая.
Я говорил это себе, пытаясь не волноваться о матери, потому что мне было о чём беспокоиться. Надо сначала разобраться с теми, кто на улице, иначе ни меня, ни её уже ничего не будет волновать.
Я на четвереньках, чтоб случайно не мелькать в окне, царапая руки об осколки, подполз поближе к стене и встал сбоку от окна. Буквально прижался к хлипкой конструкции, которую автоматная пуля пробивала без проблем. Сейчас те, кто стоял у машины, не видели меня, как и я их, но под таким углом мне была видна дорожка к входной двери. Если кто подойдёт к ней, я его…
А вот, кстати говоря, и тот, кто хочет подойти. Какой-то мужик в маске быстро крался с автоматом наперевес к двери. Я его как раз видел под таким углом. Поверни он голову, и тоже бы заметил, но он был слишком сосредоточен на двери, за что и…
Я прицелился, держа пистолет двумя руками и придвинув его к себе как можно ближе.
Пистолет был практически перед моим лицом. Не настолько близко, чтоб разбить мне лицо, но и не далеко — ровно так держат его в помещениях, чтоб никто из-за угла не ударил по высовывающимся вперёд рукам. Поймал на мушку крадущегося…
И в этот момент он посмотрел прямо на меня.
Поздно. Я выстрелил. А потом ещё раз. Одновременно с этим начали стрелять автоматы. Я лёг на пол, прижавшись к нему как можно плотнее, когда над моей головой посыпались осколки стены, вырванные автоматной очередью.
Где-то сквозь стрельбу я слышал крики:
— Я ранен! Я ранен, о боже, эта сука подстрелила меня!
Шквал пуль превращает стену в сито, через которое я могу видеть улицу. Учитывая тот факт, что через эти дырочки лился свет, то и меня было отлично видно, если я начну выглядывать. Но три секунды, и всё стихает, а я меняю позицию, чтоб теперь меня не видел раненый на тропинке к двери. Высовываюсь и начинаю стрелять.
Они сразу прячутся за машину, и пули только выщёлкивают искры из капота да дырявят двери. Небольшая очередь по дому вообще откуда-то справа — это пытается отстреливаться раненый. Пока у тех перезарядка, я аккуратно выглядываю, как только ещё одна очередь проходит мимо, целюсь и несколько раз стреляю прямо в тёмное пятно на светлом бетоне. Стреляю очень быстро и выпускаю пули четыре, после чего вновь прячусь за стену. Отхожу в сторону, и пули дырявят стену там, где я только что был.