За пределы страха. Раскрытие любящего сердца.
Шрифт:
а) Когда вы чувствуете, что подвергаетесь вторжению, остановитесь и спросите себя: «Чего я ожидаю от этого человека?» Затем ответьте на вопрос: «Я не хочу от пустить это ожидание, потому что...»
б) Вообразите, что у вас есть «очки ясности». Если вы надеваете эти очки, общаясь с тем, кто, по вашему ощущению, вторгся в вас или предал вас, что вы видите?
в) Заметьте различие во внутреннем ощущении, когда вы идете на компромисс и когда делаете что-то, что для вас правильно.
Ключи
Распространено ошибочное мнение, что научиться устанавливать пределы означает научиться быть жестким. Когда мы начинаем осаживать
Установление пределов вызывает в Эмоциональном Ребенке первобытный ужас. Наш Ребенок нуждается в том, что бы поддерживать волшебные верования, что каждый в этом мире — заботливый и внимательный. Чтобы научиться устанавливать пределы, нужно в числе прочего уметь сталкиваться с этими страхами — страхом отвержения, неодобрения, дисгармонии и, более всего, одиночества. Осознание этих страхов позволяет нам начать снова настраиваться на себя и находить в себе храбрость, чтобы жить согласно тому, что по внутреннему ощущению правильно. На это требуется время, потому что страхи велики и обусловленность сильна, — но это происходит.
Когда мы теряем уважение к собственным границам, мы привлекаем людей, которые в них вторгаются. Чтобы изменить этот сценарий и усвоить урок пределов, большинству из нас нужно пройти через три фазы. Первая: признать действительным и чувствовать шок. Вторая: прийти в соприкосновение с яростью, которую мы держим внутри, и, в некоторых случаях, реагировать. Третья: научиться отпускать наши волшебные верования и ожидания и начать видеть вещи и людей, такими как есть.
Глава 20
Подавление, выражение и удерживание
Когда-то я прочитал книгу Эйджи Йошикавы об известном самурайском воине, Муссаши. Это одна из самых незаурядных книг, которые я читал, история о том, как Муссаши стал самым знаменитым самураем в истории Японии. Вся книга в сто страниц рассказывает, как он учился развивать более и более глубокую степень центрированности. В своем путешествии он учился откладывать в сторону гнев, принимать грусть и горе как части жизни и удерживать фокус свободным и незатронутым эмоциями, жадностью или амбициями. Сила этого человека пришла не столько из его искусства в борьбе, сколько из этого внутреннего развития. Она пришла из его способности удерживать энергию. В начале истории он был диким и недисциплинированным человеком. Он жил полностью в состоянии Эмоционального Ребенка. Учитель запер Муссаши в комнате на два года, чтобы успокоить его Беспокойную натуру (японский подход), и затем провел его через всевозможные жизненные испытания. Многие из них не имеют ничего общего с борьбой. История Муссаши всегда вдохновляла меня. Она прекрасно показывает, как мы рассеиваем жизненную силу и энергию и создаем всевозможные утечки.
Одна из самых главных энергетических утечек создается тем, как мы обращаемся с чувствами — горем, гневом, сексуальностью и радостью. Мы рассеиваем энергию, когда подавляем чувства, и часто она рассеивается, когда мы их выражаем. Утечка прекращается, когда мы учимся их удерживать. Удерживание — это просто присутствие в них, ничего больше. Эмоциональный Ребенок не умеет ничего удерживать — он либо подавляет чувства, либо выражает их автоматически и бессознательно. Способность удерживать приходит, когда мы учимся наблюдать Эмоционального Ребенка — наблюдать, как он обращается с чувствами и энергией. Различие между удерживанием и подавлением состоит в том, что в удержании мы соприкасаемся с чувствованием и внутренним потоком энергии и можем выбирать, выражать или не выражать его. Когда энергия подавлена, у нас нет выбора. Когда выражение чувств и энергии остается в руках Эмоционального Ребенка, мы не можем выбирать и в этом случае.
Чтобы
Также может быть, что мы подавили чувства, потому что продолжать их испытывать было слишком страшно или больно. Большинство из нас испытали в детстве глубокую боль, но, чтобы жить и справляться с этой невероятной болью, мы научились прятать чувства и часто просто отсоединяемся от них. Более того, если мы решим быть живыми, чувственными, сексуальными, сильными, радостными и вообще «возмутительными», то рискуем не вписаться в моралистические обусловленности, в которых большинство из нас было воспитано. Может быть, мы были обусловлены оставаться посредственными и сдерживать энергию. Гнев или сила были слишком угрожающими для большинства домашних сред и обществ, в которых мы выросли. Очень немногие из нас получили любящую поддержку в том, чтобы выражать утрату и разочарования. Слишком часто чувства прикрывались отрицанием, и послание, которое мы получили, состояло в том, что чувствование боли — признак слабости и проигрыша.
У некоторых из вас история детства отличается от моей. В иных средах чувства выражались экстремально. Например, я нахожу, что экспрессия широко распространена в Италии, где мы работаем много месяцев в году. Такого рода обусловленность может быть очень обманчивой, потому что может показаться, что те, кто вышел из этой среды, обладают здоровой связью с чувствованием. Но на самом деле очень часто это не естественный поток, а истерия, питаемая страхом. Большим потрясением может стать осознание того, что даже когда кто-то взрывается в ярости или проливает потоки слез, на самом деле он или она не присутствуют и не переживают никаких чувств. Мы научились испытывать и выражать чувства и энергию искаженными и извращенными путями. Мы стали истеричными, амбициозными, жадными, политичными, агрессивными и ненасытными.
Когда наши естественные чувства и энергия не получают поддержки, могут случиться две вещи. Первая: они просто оказываются закопанными, и мы приходим в подавленность. Вторая: они выходят наружу в чрезмерной или искаженной форме.
Много лет назад, до исследования собственного мира чувств, я интенсивно следовал йоге. Я жил в ашраме и четыре часа в день, начиная с раннего утра, выполнял упражнения в йоге и медитации, а в перерывах между ними ходил в медучилище. Я даже одевался в белое и, к великому ужасу моих родителей, носил на голове белый тюрбан. Так продолжалось около трех лет. Окончив училище и переехав в Калифорнию, чтобы начать штатную практику, я все еще носил белое и тюрбан, но сократил занятия йогой примерно до часа в день. Я подозревал, что в моем подходе к внутреннему росту есть что-то незаконченное, в особенности в связи с тем, что мои близкие отношения были постоянным бедствием, а жизнь дисциплины казалась суховатой, — мягко говоря. Один из друзей посоветовал мне пройти семинар под названием «Весна жизни», на котором работали с чувствами.