За Россию - до конца
Шрифт:
Шум всё глуше, тускнели огни. Прощай, Бердичев!»
Так описывает эти события сам Антон Иванович Деникин. И ему хочется верить.
А вот как описал те же события Керенский, назвавший самоотверженными спасителями Деникина и его окружения не юнкеров, как это было на самом деле, а комиссаров Временного правительства и комитетчиков:
«Какая ирония судьбы! Генерал Деникин, арестованный как сообщник Корнилова, был спасён от ярости обезумевших солдат членами исполнительного комитета Юго-Западного фронта и комиссарами Временного правительства...»
9
Да, если бы не война и революция,
Мало того что городок был убогий, так ещё и тюрьма выбрала для себя бывший католический монастырь, в котором ещё совсем недавно размещалась женская гимназия. Здание было угрюмое, от него веяло чем-то средневековым, потусторонним. Рядом высился старый, покрытый, казалось, ещё доисторической пылью костёл. Тюремный двор представлял собой крохотный пятачок с непролазной грязью, и если бы не деревянный тротуар Но периметру, то в этой грязи можно было увязнуть напрочь. Камеры в тюрьме были сводчатыми, со ржавыми решётками на узких окнах.
Деникин попал в Быковскую тюрьму тогда, когда в ней уже «обжились» другие узники, среди которых самым знаменитым был генерал Корнилов. Никто из них не верил, что Деникин жив, все были убеждены, что он пал жертвой самосуда.
И вдруг — как видение! — перед узниками предстал живой Антон Иванович — измученный, подавленный, но — живой!
Корнилов как-то по-мальчишески рванулся к Деникину. Они крепко, судорожно обнялись.
— Очень сердитесь на меня за то, что я вас так подвёл? — Этим вопросом встретил Корнилов Деникина, и по его напряжённому лицу было видно, как ждёт он ответа.
Лицо Деникина озарилось улыбкой:
— Полноте, Лавр Георгиевич, в таком деле личные обиды ни при чём.
И генералы крепко пожали друг другу руки.
Быхов не приглянулся Деникину, как в своё время не приглянулась герою Лермонтова Тамань — один из самых скверных, по его словам, городишек России. Но вскоре он переменил своё мнение: здесь, хотя и взаперти, было куда вольготнее, чем в Бердичеве. Хотя заключённым генералам и полагалось после приёма пищи находиться в своих комнатах, внутри здания они вели себя совершенно свободно, встречались друг с другом, отводили душу в долгих откровенных беседах. Питались вполне сносно: хотя их и лишили денежного содержания, но на казённый счёт готовили почти такую же пищу, какой кормили в офицерских собраниях. Больше того, из Ставки в Быхов был прислан повар, и качество пищи стало ещё лучше.
Два раза в день была разрешена прогулка в тюремном дворе, а затем — и в большом саду, примыкавшем к зданию.
Настроение арестованных постепенно поднялось, а самый молодой из генералов, Сергей Леонидович Марков, который и в опаснейших ситуациях не терял бодрости, стал и вовсе излучать оптимизм:
— Нет, что ни говорите, — то и дело восклицал он, завершая ту или иную беседу, — а жизнь хороша во всех своих проявлениях! Жизнь — это подарок Бога!
Как-то после обеда Корнилов отозвал Деникина в сторону и тоном заговорщика, сообщающего важную государственную тайну, произнёс:
— А вам тут, милейший Антон Иванович, приготовили сюрприз. Какой? Не скажу, хоть убейте. А сами ни за что не догадаетесь...
Деникин разволновался. И чтобы долго не искушать друга, Корнилов распахнул дверь в коридор. И тут перед изумлённым Антоном Ивановичем предстала... Ксения!
— Господи! — только и сумел воскликнуть Деникин,
Ксении хотелось смеяться от счастья, а из глаз её текли слёзы.
— Я же просил тебя не приезжать... — глуховатым голосом укоризненно произнёс Деникин, хотел ещё что-то добавить, но Ксения обиженно прервала его:
— Вы не желали моего приезда?!
— Нет, что ты, дорогая моя, просто хочу уберечь тебя от опасности. Я безумно рад, спасибо тебе...
Деникин жил в одной комнате с генералом Иваном Павловичем Романовским, с которым крепко сдружился. Тот, понимая, что Деникину и Ксении надо побыть наедине, удалился. Корнилов тоже откланялся.
Антон Иванович и Ксения остались одни. Он восторженно вглядывался в милые черты своей невесты, не решаясь, однако, привлечь её к себе. Всё-таки она не была ещё его женой, а Деникин был человеком строгих нравственных правил...
Ксения приехала из Киева, где она жила в квартире покойной матери Деникина, Елизаветы Фёдоровны. И сейчас она взволнованно, то и дело сбиваясь с мысли и перескакивая с одного на другое, рассказала Деникину о том, какой ужас охватил её, когда она узнала, что он заключён в тюрьму. И как ни странно, именно состояние ужаса подвигло её на бурную деятельность в защиту дорогого ей человека. Она тотчас же поехала на квартиру к известному юристу, члену Государственной думы Маклакову. К несчастью, тот оказался в Москве. Тогда Ксения обратилась к опытным киевским адвокатам, которые и согласились взять на себя защиту Деникина. Она вручила им письма, рукописи и статьи Антона Ивановича, благодаря которым была ясно его политическая ориентация.
Деникин был удивлён и обрадован: кажется, ему выпало счастье связать свою судьбу не просто с красивой, обаятельной женщиной, но ещё и с верным, надёжным шутником жизни.
На следующий день среди заключённых разнеслась радостная весть: их жёнам разрешили поселиться в Быкове и они могли посещать тюрьму каждый день. По соседству с камерой Деникина жил Корнилов, напротив — Лукомский и Эрдели, рядом с ними — Ванновский и Эльснер, чуть далее — Кисляков и Орлов. Все узники любили собираться в камере Деникина — она была просторнее других, да и притягивало присутствие женщин. Чаще других приходила жена Романовского, Елена Михайловна, весёлая остроумная, и жена генерала Лукомского, Сдержанная, спокойная дама. Кроме двух стульев, в камере не на что было сесть, но это нисколько не мешало: сидели на койках, на сундучках и чемоданах, а то и просто на полу.
Ксенин особенно понравился Романовский. Понравился своим спокойствием, умом, доброй, светлой улыбкой. Марков сперва отпугивал излишней эмоциональностью и резкостью суждений. В Лукомском её восстанавливала против себя слишком ярко выраженная самоуверенность. Зато его жена, дочь известного генерала Драгомирова [5] , стала Ксении лучшей подругой. Редко она встречала женщин с таким поразительным чувством такта и умения сказать каждому именно то, что ему было в высшей степени приятно.
5
...дочь известного генерала Драгомирова — Драгомиров Михаил Иванович (1830—1905) — российский военачальник и военный теоретик, генерал от инфантерии (1891). В русско-турецкую войну 1877—1878 гг. командовал дивизией, с 1878 г. — начальник Академии Генштаба, с 1889 г. командовал войсками Киевского военного округа.