За руку с ветром
Шрифт:
Ника не решалась подойти к нему – так и сидела на диване, глядя в пустой экран. Ей казалось, что их ищут, что она сама стала соучастницей, что прямо сейчас спецназ начнет ломиться в дверь.
– Хозяйки долго не будет? – спросил Кларский, наконец. То, как он переживал за брата, видно не было, по крайней мере, внешне парень оставался совершенно спокойным. Но если бы кто-то догадался заглянуть ему в душу, то поразился тем черным краскам, которыми она была измазана – словно несмышленый ребенок сажей.
– Долго… А что?
– Не знаю, сколько мне здесь надо будет оставаться, – ответил
Ника осторожно прошла следом за ним, ступая босыми ногами по линолеуму. Ей было жутковато находиться вместе с ним под одной крышей, но о своем решении помочь девушка не жалела. Она только боялась, что их все-таки найдут – вот прямо сейчас возьмут и найдут! Ника даже у Кларского спросила робко – может ли это случиться, на что он невесело сказал, что случиться может все, что угодно.
– Позвони домой и скажи родителям, что ночью тебя не будет, – велел он ей. Никите неожиданно вспомнился ее забавный папа-рыбак и энергичная мама-стоматолог. И их уютная кухня.
Девушка покорно кивнула и набрала сообщение, в котором было сказано, что она с Никитой и приедет очень поздно. Или завтра.
– А они знают обо мне? – спросила девушка, садясь на табуретку. На кухне было темно – света они не включали, лишь телевизор, чтобы с улицы не было видно, что кто-то есть в квартире. На всякий случай.
Кларский сразу понял, что за «они».
– Надеюсь, что нет. Боишься? – он оперся обеими руками о раковину, склонив голову. Он оставался в жилете, а рукава сорочки закатал до локтя.
– Нет, – соврала Ника, глядя на его руки. – Так, опасаюсь. А что мы будем делать? – спросила она, думая, что сейчас Никита пошутит по поводу их времяпровождения, но он сказал лишь одно слово – отдыхать. И он ушел в комнату, чтобы с ногами взобравшись на расправленный диван, попросил ее телефон и через Интернет помониторил последние городские новости, впрочем, ничего нового он не узнал и отдал садящийся мобильник Нике.
Чуть позже Никита почти мгновенно заснул на диване в единственной комнате, а она сидела на полу рядом с ним, скрестив ноги, и рисовала его портрет простым карандашом на тетрадном листочке в клеточку, включил тусклую лампу. Выходило плохо, и у Ники получилось несколько вариантов спящего Никиты. Спал он на спине, заложив одну руку за голову, и казалось, что в любой момент может резко подняться. Только на последнем портрете девушке показалось, что он сумела передать это его состояние на бумаге. Как и уставшее выражение каменного лица, которое все равно казалось симпатичным.
«Спи-спи. Блин, не хочу, чтобы он уезжал, – с тоской подумала она, откладывая в сторону карандаш и листы. Ника все отчетливее понимала, что ей не хочется, чтобы ее персональный Укроп куда-то там уезжал. Нет, он, конечно, точно преступник – ни много ни мало, брат главы Пристанских, и занимался темными делишками, той же наркотой, но все равно, это так странно. И страшно. Ник выглядит обыкновенным парнем! Нет, даже милым, ну, иногда. А теперь его ищет полиция, подумать только!
Девушка вспомнила сегодняшнюю драку и поежилась. Сегодня он был пугающим, но… она понимала его состояние – друг, может быть, даже лучший
Ника вновь взглянула в его лицо. Спал Никита бесшумно, словно не дышал.
«Ну и для чего ты сломал себе жизнь?» – с грустью подумала отстраненно девушка и нанесла еще пару штрихов к последнему варианту его портрета.
Сфотографировать его она не додумалась, а когда ее рука потянулась к телефону, оказалось, что он разрядился. И за это она потом долго ругала себя, потому как с тех пор могла смотреть только на собственноручные портреты Никиты. Общих фото у них, естественно, не было, и быть не могло. А в социальных сетях она не могла найти его. Конечно, Никита хорошо запечатлелся и в ее памяти, но снимков все равно не хватало. А еще больше – не хватало его самого.
Девушка вырвала из тетрадки еще один листок и все тем же карандашом скоро и умело набросала свой собственный автопортрет.
«Надеюсь, не выбросишь =)», – написала она на уголке бумаги и, подумав, приписала внизу свой номер телефона. Чтобы не забыл. Бумагу со своим автопортретом и номером телефона девушка положила Нику в кожаную барсетку, лежащую на стуле рядом с кастетом. На спинке этого стула висел аккуратно сложенный пиджак и галстук. Девушка провела рукой по плотной ткани, приятной на ощупь, и вздохнула. Что будет завтра, она совершенно не представляла. Неужели Никита уедет и все закончиться? И не надо больше будет встречаться с ним, прожигать злобно взглядом затылок, целовать его? И не надо будет…
Девушка вдруг резко повернулась в сторону приоткрытого и занавешенного окна. На улице что-то происходило. Звук нескольких подъехавших машин насторожил девушку, и она, мгновенно встав, на цыпочках подошла к окну. Неужели их нашли?! Ника, замирая от страха, отодвинула штору и осторожно выглянула в окно. Неподалеку стояли две машины, из которых вышла припозднившаяся компания молодежи, явно что-то празднующая, и скрылась из виду в дверях подъезда.
У девушки отлегло от сердца. Нет, показалось. Это не за ними, не за ними! Интересно, а если их найдут, она будет соучастницей.
«Нет, не найдут!» – строго сказала она сама себе.
А Никита все так же беззвучно спал. Чуть подумав, девушка наклонилась к спящему парню и поднесла к его губам и носу пальцы. Нике захотелось узнать, какое у Укропа его почти неслышное дыхание – горячее или холодное?
– Я еще не умер, – отозвался тут же молодой человек, недовольно открыв глаза и резко поднявшись. Ника отшатнулась. А Ник стал скидывать с себя рубашку – ему стало жарко. – Не надейся, девочка.
– Дурак, что ли? – тут же обиделась она. Смерти Никите она не желала совершенно. Хотя он, конечно, заслуживал того, чтобы его пару раз хорошенько приложили по ребрам за хамство.