За руку с ветром

Джейн Анна

На несколько минут мы замолчали. Дэн продолжал сидеть на траве, вытянув вперед длинные ноги, а я положила голову ему на колени и стала смотреть в вечернее бескрайнее небо, слабо окрашенное самой нежной теплой палитрой. Солнце все ближе подползало к неровной линии горизонта – его как магнитом к нему притягивало, и тени становились блеклыми и неохотно ползли вслед за светилом.

– Денис! Где ты был? Почему уехал? Зачем ты меня оставил? – спросила я, глотая слезы, которые уже сами по себе текли по щекам.

– Знаю, что об этом нужно рассказать и все прояснить, но боялся этого момента, – сказал

он мне.

– Так нечестно. Я тебе все рассказала, теперь твоя очередь! – надулась я. – Нет, правда, Денис, мне важно знать.

– Ты перестанешь плакать, если я расскажу?

– Да.

– Я уехал… я сошел с ума и уехал, чтобы не натворить глупостей, – признался он, глядя на спокойную темнеющую гладь реки. – Как полный дурак отсиживался за городом на даче у предков Черри и Ланде. Хотел остыть, чтобы не натворить дел. Меня иногда клинит, и в эти моменты мне лучше не общаться ни с кем, чтобы не усугубить ситуацию.

Смерч откинулся, оперся на вытянутые назад руки и, глядя в вечернее предзакатное небо, стал говорить, и я ловила каждое его слово.

– Когда ты написала это сообщение и когда я позже увидел тебя с Чащиным вместе, я ведь подумал, что все, я доигрался, и все теперь кончено. В общем… Маша, я не хотел сделать тебе больно своими поступками или словами.

Я тоже… Я тоже не хотела!

– Если честно, я был в ярости. – Он улыбнулся, показав белые ровные зубы. – Я редко проявляю такие негативные эмоции, но если они прорываются – это фигово. Я становлюсь каким-то неуправляемым уродом. Поэтому и решил отсидеться.

– Ты и таким бываешь? – погладила я его по плечу. Да, время от времени касаться Смерча было невероятно здорово – вроде бы я просто дотрагивалась до него, но это приносило большое удовольствие.

– Я бываю разным. Но по большей части я могу себя контролировать. Какое-то время я жил один, в окружении лесного безмолвия, берез и сосен. Интернет, телевизор – этого не было, а телефоном я решил не пользоваться. И отдыхал от всего.

– Загорел, – поцеловала я его в подбородок.

– Загорел. Неподалеку от дачи озеро, и моим единственным развлечением была рыбалка и купание. И книги, – добавил он. – У отца Чера на даче собрана неплохая библиотека.

– Дача с библиотекой априори не может быть плохой, – подтвердила я. Мне бы такую дачу!

– Природа привела меня в чувство, – задумчиво продолжал Смерчинский. – Я постепенно пришел в себя и стал мыслить трезво. Меня трудно вывести из равновесия, но я трудно отхожу.

– А я отхожу быстро, – вставила я. Слезы высохли, все же голос Дэна завораживал.

– Знаю, моя огненная девочка. – Он смотрел на меня все теми же знакомыми глазами в обрамлении длинных коричневых ресниц, которые, кажется, как и волосы, чуть выгорели на солнце, и я почему-то поймала себя на мысли, что с момента нашей первой встречи Денис тоже изменился. Тогда я ощущала его легким ветерком, обдувающим уставших от жары, подбадривающим и игривым, юным. А сейчас мне казалось, что его не зря прозвали Смерчем – в душе у этого человека бушуют такие вихри, торнадо и ураганы, что не каждому дано справиться с ними. И сейчас мне казалось, что я слышу далекий гул смерча, спустившегося с неба, чувствую вибрацию, вижу крутящий столб воздуха на горизонте.

Но я не боялась этого, мне ничего не грозило, потому что я знала – смерчи не бывают долгими, однажды все успокоится, буря утихнет. И вместо ветра придет покой. А за ним – гармония.

– Я лечился природой. Помнишь, как в стихотворении Фета? «Учись у них – у дуба, у березы. Кругом зима, жестокая пора! Напрасные на них застыли слезы, и треснула, сжимаяся, кора», – выразительно продекламировал он, прикрыв глаза.

Я слушала его голос, и мне хотелось улыбаться. А он продолжал:

– «Но верь весне. Ее промчится гений. Опять теплом и жизнию дыша. Для ясных дней, для новых откровений переболит скорбящая душа». И постепенно все прошло. А потом подумал – я много думал, Маша, очень много – и решил, что должен вернуть тебя. Не должен отступать, – продолжал Денис каким-то странным голосом. – Иначе совершу самую тупую ошибку своей жизни. Ревность не стоит того, чтобы терять счастье, верно?

– Верно… – прошептала я, глядя на него с волнением и радостью. Для меня постепенно открывалась новая грань личности этого человека. И только позднее, спустя время, я поняла, что постепенно он начал излечиваться. – И гордость.

– И гордость, да. Все мы гордые, все мы лучше других, и пусть за нами бегают и боятся потерять нас, а не мы кого-то, – продолжал Дэн. – Но это так по-детски, Маша. Глупо и бесполезно. Я люблю наблюдать за людьми, хотя знаю, что у меня не та репутация, и часто вижу, как эту глупость мешает не как-то там развиваться, а жить. Надо быть проще.

– Особенно ты простой, как пенек, – не удержалась я от дружеского подкола, вспомнив, что рассказывала мне Лера и Ольга.

– В своем глазу бревна не видишь, – рассмеялся он не своим смехом. И вдруг нерешительно взглянул на меня: – Еще кое-что было, что мне очень помогло.

– Что же?

– Я сначала не хотел тебе говорить. Но я не могу утаить это, – сознался Денис. Я удивленно взглянула в его серьезное лицо.

– О чем ты?

– Эта тема – как ломкий лед. Я боюсь оступиться, если ты встанешь на такой лед, ты оступишься и провалишься, а я не смогу спасти тебя, не вытяну, – замысловато ответил Смерчинский.

– О чем ты? – не понимала я. Моя ладонь накрыла его пальцы. – Денис, если есть, что сказать, ты говори. Мне правда важно это знать. И я не оступлюсь.

– Тогда иди за мной, – слабо, но улыбнулся он.

– Куда? – чуть не вскочила я на ноги, но Смерч удержал меня.

– Глупышка, – ласково произнес он и погладил по волосам. – Иди за мной – значит, верь мне. Я верю тебе, и я хочу, чтобы ты верила мне. Ты закинула мне трехочковый однажды, теперь моя очередь. То, что я скажу, – это то, что есть на самом деле, без недоговорок и обмана.

– Говори уже, – выдохнула я, чувствуя, что это что-то важное.

– Когда был на даче, я прочел одну важную вещь, – он прокашлялся, оттягивая время. – Записи Инны. – Он взглянул на меня, замершую при имени его бывшей девушки. И мне почему-то стало страшно – я ступила на тонкий лед, под которым была бездна.

– Ты знаешь про нее. Жаль, что о ней тебе рассказал не я. Но я пытался, я хотел рассказать тогда, в парке…

– Я сама не захотела слушать, – перебила я парня. – Тут виновата я.