За руку с ветром
Шрифт:
С ящеркой я закончила лишь тогда, когда за окном стало совсем темно, город уснул, огни погасли, на небо цвета черного винограда высыпался звездный бисер, и слышно было лишь, как летний ветер играет с листьями и травой.
Я, собрав вещи с пола и чуть не перевернув журнальный столик с учебниками по английскому, прокралась в свою комнату, в которой теперь бывала не так часто. Спать совершенно не хотелось, и я, взяв на руки дремлющего коте, подошла и села на подоконник, задумчиво глядя вдаль. Сколько раз я смотрела в это окно, на эти деревья, на эти дома, на этот кусок неба, на привычную жизнь… А теперь, кажется, все поменялось и станет
Нет, мы – неидеальная пара, мы – неидеальные люди, но наши недостатки, сочетаясь друг с другом, создают нечто совершенное – нашу любовь.
Я полной грудью вдохнула свежий воздух, с отстраненной полуулыбкой изучая узоры звезд-бисеринок, которые было видно так хорошо, что хотелось протянуть к небу руку и отковырнуть себе парочку на память.
В кровать я легла с мыслями о Дэне.
И хотя сейчас сердце билось спокойно, я знала, что завтра оно будет стучаться, как сумасшедшее…
…как сумасшедшее. Почему же как?…
С той самой секунды, как рано утром я распахнула ресницы, сердце билось так, словно превратилось в птицу с трепещущимися крыльями, готовую вырваться на волю. Волнение прохладными мятными волнами то и дело накатывало на грудь, а в голове царило недоумение. Я так ждала этот день, так долго к нему готовилась, так волновалась, а теперь не верила, что он наступил. И даже не думала, что из-за такой глупости можно так переживать! Столько суматохи дома, шума, людей!
– Все готово, можете посмотреть на себя, – сказал мне приятный женский голос. – Если что-то покажется не так, мы исправим.
С некоторой опаской я взглянула в большое овальное зеркало и узрела взрослую девушку с нежным макияжем и высоким дерзким начесом. Увиденное мне понравилось, и я повертелась перед зеркалом, изображая из себя модель.
– Красавица-красавица, – засмеялась мама, стоявшая рядышком. Она улыбалась, но то и дело подозрительно прятала глаза.
– Вообще супер! – радостно подтвердила свидетельница Инга, околачивающаяся тут же и мешающая оператору и фотографу. Первому она мешала снимать, второму едва не уронила камеру.
Честно сказать, я долго не знала, кого сделать своей свидетельницей: Марину или Лиду, поскольку с ними возникли определенные проблемы. Лида вместе с Петром находилась за границей, Маринка же была вся в семье и в семейных проблемах. К тому же я побоялась, что кто-нибудь из девчонок может обидеться, если я сделаю свидетельницей не ее, а кузину. И я остановилась на взбалмошной, но добродушной Инге, которая была временно свободной, потому как ее Бритые Виски сейчас зажигают в армии, и Рафаэль, по ходу, сейчас вообще полностью лысый, а от того жутко злой.
А свидетелем… свидетелем стал один забавный парень. Дэн ведь тоже долго не мог выбрать между Черри, Ланде и Игорем, а потом хорошенько подумал и сказал, что они все невменяемые типы и что его свидетелем станет очень близкий друг-музыкант из Америки. Тот самый, кому когда-то передавал странные слова Кей.
Кстати сказать, я видела этого музыканта всего лишь пару раз. И каждый раз жмурилась от восторга. Потому что думала, что к нам в дом приезжает
– Солнце, к нам гость. Поздоровайся. Он поживет с нами неделю.
Вы в некотором недоумении поворачиваете голову и видите того, кого принимаете за объемную галлюцинацию. При этом гость машет вам и говорит на чистом русском языке с едва уловимым акцентом человека, какое-то время прожившего за границей:
– Добрый день. Я – Кезон. А ты – герлфренд моего друга? Ты милая. Дэнв был прав. – И протягивает руку, чтобы пожать.
У меня лично был шок, как и тогда, когда со мной заговорил Кей. А Смерчик, видя мое испуганно-восторженное лицо, ржал как полоумный. Его очередной сюрприз удался, а устраивать их он очень любит. А у меня, видимо, карма такая – терпеть их. Впрочем, не так они и ужасны, просто неожиданы, но забавны. Смерч умеет встряхнуть меня.
Оператор сделал еще несколько кадров, в паре из которых я знатно покривлялась, и был выпровожен вон из комнаты – мне принесли платье. Если визажист и парикмахер были приглашены Лерой, которой я не могла отказать, то платье я купила сама, на свои деньги, и не в дорогущем салоне, а заказывала в ателье.
Я не хотела, чтобы мое платье было привычно-белым, в пол и с фатой, поэтому выбрала себе образ той самой клубничной феи, которую когда-то придумала. Я обсудила платье со знакомой девушкой-дизайнером, и мне его сшили. Короткое, воздушное, красно-кораллового цвета, с многослойной эфимерно-пышной юбкой, оно казалось мне одеянием той самой феи, романтически настроенной и свободной.
Не скажу, что от моего выбора все были в восторге, кое-кто даже пытался уговорить меня, дабы я одумалась, но я заявила, что свадьба моя, жених от наряда в восторге, поэтому на торжестве я буду именно в том, что нам нравится. Сегодня, правда, о преимуществе классических платьев мне никто не говорил и даже не укорял за отсутствие фаты, которую заменяла диадема, напротив, все в кои-то веки восхищались Машенькой, называли принцессой и уверяли в исключительном очаровании.
– Нам пора уже, – сказала Лида, глянув на время. – Мы в десять должны быть на месте.
– Надо ехать! Надо ехать! – засуетилась свидетельница тотчас, которая с шампанским и конфетами обегала всех гостей. – По машинам! Все помнят свои роли, кому куда ехать? Постоянно поддерживаем связь со мной!
– Инга! – позвала я девушку и вручила ей бумажную ящерку, объяснив то, что нужно сделать. Она кивнула и пообещала, что все сделает так, как я прошу. А я, шепнув маме, что сейчас вернусь, проскользнула в свою старую комнату.
Я с каким-то необычным волнением прощалась с ней, не сделав это вечером. Нет, я знала, что в любой момент могу вернуться сюда, скорее, я прощалась с детством. За этим столом я сделала столько уроков, этот компьютер, хоть и не новый, был моим другом много лет, а в этом шкафу вечно царил беспорядок. Я провела пальцами по картине на стене – сейчас с изображением Венеры.