За руку с ветром
Шрифт:
Она почему-то напомнила мне Ольгу Князеву. Мы так и не стали подругами – слишком уж мы разные, и я до сих пор чувствую к ней одновременно и уважение, и какое-то неприятие. Мы крайне редко видимся и держим нейтралитет, но я с уверенностью могу сказать, что Князева больше не похожа на свою погибшую сестру – она стала сама собой.
А еще я очень скучаю по Чащину – мы не встречалась с окончания университета, да и во время учебы он до обидного холодно относился ко мне, но я понимаю его. И для меня Димка навсегда останется хорошим другом.
После всего случившегося с Никитой год или
Кстати, я увижу ее сегодня на торжестве, а вот увижу ли я Димку – даже не знаю. Может быть, он придет, а может быть, и нет, хотя мы с Дэном, все обговорив, посылали приглашение и ему, и Троллю, то есть, конечно, Олечке.
Кстати, с Никитой Кларским жизнь нас больше не сталкивала, хотя однажды его видела в городе моя одногруппница Регина. Она сказала, что Ник за это время внешне совсем не изменился и выглядит также элегантно, неброско и вообще «просто потрясающе». А еще она сообщила, что в баре, в котором она его видела, с ним сидела какая-то девчонка, похожая на меня, но с глазами «размером с чайное блюдце». Наверное, его девушка.
Каким же я была ребенком, когда была влюблена в него! И хотя ребенком я остаюсь до сих пор, понимаю, какой я была глупышкой. Ну а он… а он все-таки был крут! Надеюсь, после всего случившегося он больше не станет связываться с плохими людьми, ведь я уверена, что в душе Ник совсем не такой. Не знаю, ищет ли его до сих пор полиция, но надеюсь, что у него все будет хорошо.
На телефон, валяющийся на кровати, пришло очередное эсэмэс – ими меня стали заваливать еще с ночи, как и посланиями в Интернете. Я машинально подняла мобильник и заглянула в сообщения. Оказалось, писала мне Катя:
«Счастливого замужества, Мария! Мы поздравляем тебя от всей души и, надеюсь, успеем приехать на твое бракосочетание:)».
Ответить ей я не успела – раздался звонок.
– Доброе утро, любимый мой Бурундучок! – бодрым голосом приветствовал меня Денис. Каждое утро он бодр и весел, сколько бы часов не проспал, когда как я с трудом разлепляю глаза и, оббивая все косяки, иду на кухню к заветному кофе.
– Доброе утро, Диничка. Сколько ты можешь называть меня Бурундуком?! – привычно возмутилась я, понимая, что уже соскучилась по Смерчинскому. – Ах да! – блеснули у меня глаза и я довольно сообщила: – Всего лишь пара часиков. Пара ма-а-аленьких часиков. Потом я стану кем? Правильно, – не дождавшись ответа Дениса, пропела я, – миссис Смерч!
И счастливо засмеялась.
– Иногда мне кажется, что это единственная причина, побудившая тебя принять мое предложение, – шутливо заметил парень.
– Не единственная, но весомая. Несправедливо, да? Я-то больше не буду кошмарным Бурундуком, а вот ты навсегда останешься моим личным Смерчиком.
– Да уж, проблема. Но я ее решу, – заявил он, и я тотчас поверила ему. – Я уже придумал, как тебя называть.
– И как? – подозрительно спросила я.
– Завтра узнаешь, Бурундучок. Кстати, букет я забрал, лепестки роз у Чера.
– Хорошо, –
– Волнуешься? – мигом прочитал меня Дэн.
– Волнуюсь, – вздохнула я. – А ты? Можешь не отвечать – наверняка нет.
– Почему же, я тоже волнуюсь, – спокойно сообщил мне жених и добавил: – И больше тебя.
– Это еще почему? – подозрительно спросила я, чувствуя подвох в его словах.
– Мне проходить какой-то сумасшедший квест-выкуп, а не тебе, Бурундучок, – сказал Денис. – Я, значит, приеду, а тебя вообще дома нет? – спросил он весело.
– Откуда ты узнал?! – с негодованием спросила я. Это было нашей с девчонками тайной, которую мы тщательно оберегали. А скрыть что-либо от этого человека нелегко, поверьте!
– У меня свои информаторы. Я тебе тоже кое-что приготовил. Целую, девочка моя, – ответил Денис и первым сбросил вызов. Я почти видела, как он довольно улыбается, демонстрируя миру ямочки на щеках.
– Погоди, Смерчик! – закричала я, но ответом мне были лишь короткие гудки. – Вот же! – в сердцах треснула я по дивану.
А в комнату, традиционно не постучавшись, вошел Федька.
– Все буянишь? Жалко мне Дениса, конечно, – сказал он. Пару дней назад брат получил внеочередное звание и теперь был важен, как царь. – Но что поделать, он сам тебе предложил за него выйти. Мазохист он все-таки, да, Машка?
– Ты даже в такой день глупости несешь, – огрызнулась я, отворачиваясь от зеркала, в котором с некоторым удивлением разглядывала себя.
– Мне положено. Я – …
– Идиот, – сказала я.
– … старший брат, – договорил Федька одновременно со мной.
– Ну, это одно и то же.
Федька сделал неслыханное – обнял меня, осторожно, чтобы не повредить прическу. Он ничего не сказал, только похлопал по спине, отстранился, улыбнулся и достал бархатную сиреневую коробочку. Достал оттуда легкий тонкий браслет из белого золота с обаятельными маленькими зелеными камешками и протянул мне.
– Вот, это тебе, – сказал он просто, вручил мне подарок. Я с изумлением стала разглядывать украшение.
«Нашей всегда маленькой девочке Машеньке. На счастье. Отец, дед, брат».
Сердце сжалось до размера атома. Я сглотнула и слегка дрожащей рукой надела браслет на запястье, не заботясь о том, что украшение не подходит к платью.
– Спасибо вам. Правда, спасибо.
– Только не рыдай! – в притворном ужасе замахал руками брат. Я косо взглянула на него, и он довольно ухмыльнулся: – Пойдем, тебя все ждут, мелкая.
И мы ушли, оставив в комнате только золотистые лучи солнца.
«Храбрые воины! Сегодняшний день – день великих свершений! Не подкачать!» – стал важно печатать на клавиатуре самодовольный головастик в галстуке, и набираемый им текст появился на огромном широкоформатном экране. Миг – и все его собратья пробудились ото сна и тут же заполучили по красной розе в петлицы и по белоснежной восковой свечи – пока еще незажженной, но пахнущей ладаном. – Идем на амбразуру, ребята!»