За руку с ветром
Шрифт:
«Вот задница!» – взвыли головастики в отчаянии. А я, чтобы хоть как-то разрушить деревянное напряжение между нами, скороговоркой задала глупый вопрос:
– Поэтому Ольга и хотела быть похожей на меня? Чтобы привлечь тебя к себе?
– Не думаю, что поэтому. Она очень хотела избавиться от Ника. Подумала, что раз все ухищрения Смерча не помогают, то ей самой нужно как-то его оттолкнуть, – сказал он мне безэмоционально. А у меня вновь сердце сложилось пополам от жалости и нежности к нему.
– А зачем ты тогда сказала мне, что она такая… двуличная? Ну, тогда, когда мы возвращались домой, – спросила вновь я, до сих пор пребывая
– Не знаю. Просто захотелось сказать тебе, что она не такая, какой кажется. – Было мне ответом. – Ты тогда еще подумала, что у меня есть девушка, похожая на Князеву, и мне стало так стремно, что ты узнаешь правду о нас с ней, поэтому я и сказал, что с такой, как она, встречаться не буду. Чтобы ты не догадалась. Знаешь что?
– Что?
– Я недоносок.
– Заткнись, – дрогнул у меня голос. – Не смей так говорить о себе. Я же сказала, что ты – один из лучших парней, которых я знаю. Понял?
– Да. Только вот зря ты так говоришь. Маша? – позвал он вдруг меня по имени.
Я вопросительно взглянула на него.
– Выполни одно мое желание.
– Какое? – я готова была выполнить тысячу желаний этого человека, чтобы только он вновь стал улыбаться, как и прежде.
– Поцелуй меня, – произнес не своим голосом он и, наконец, взглянул мне в глаза. – Хочу знать, каково это – целовать любимого человека.
Это прекрасно. Это необыкновенно. Это…
Дима, не дожидаясь моего ответа, быстро подошел ко мне, несколько неловко обнял обеими руками за предплечья, наклонился и поцеловал. Несмотря на то что он промок под дождем, губы у него были совершенно сухими, а дыхание – прерывистое.
Опять прозвучал гром – казалось, прямо над нашими головами. И я непонятно чего испугалась, хотя никогда не боялась грозы.
Это продолжалось не более полминуты, но за эти тридцать секунд я поняла, что Димка, может быть, даже лучший парень на свете, но, к сожалению, не любимый. Не тот, рядом с которым хочется быть каждую секунду этой невыносимой жизни.
Я не вырывалась и не возмущалась – не хотела обижать Диму, я просто мягко отстранилась от него, взяла за руки и, внимательно посмотрев в глаза, сказала, тяжело дыша от передоза эмоций:
– Дима, ты невероятный. Добрый, смелый, веселый. Заботливый, милый. Но… – каждое слово давалось с трудом, – ты правда мой друг. Как Лида или Марина. Или брат. Как Федька. А целовать брата или подруг – это противоестественно. Я не могу, просто не могу, понимаешь?
В моем голосе послышались истерично-извиняющиеся нотки. От пронзительного северо-восточного ветра стало очень холодно, и я поежилась. Его губы казались восковыми – приятными, не отталкивающими, но не дарящими эмоций. Поцелуй с ним был сродни молочному шоколаду без вкуса или остывшему кофе без аромата.
– Понимаю.
– Мне жаль, Дима, мне очень жаль. Все, что я могу предложить, – моя искренняя дружба, – и я обняла его так же, как обняла бы брата или подругу. Так же, как Дэна, обнять Чащина я не смогла. Поцелуй с любимым – это еще и волшебно. Только рядом с Димкой я не чувствовала этого волшебства. Все волшебство забрал Денис. Кажется, все-таки моя судьба на букву «д» очень сильно напоминает ветер, а не искры.
И так жаль, что не наоборот.
– Дима, прости меня, я во всем виновата, – прошептала я, положив голову парню на плечо, – я не хотела, чтобы ты страдал или мучился. Я такая дура, такая глупая.
– Не говори ерунды. Это я виноват. Я просто не могу больше молчать. Я столько всего и ото всех скрывал, что все… Это был предел. Ты, Оля, Ник… Я перед всеми виноват. Слабак.
– Неправда.
Мы
Стоявшие под козырьком подъезда Мария и Дима не знали, что в те минуты, когда он вдруг решил рассказать ей все о своих чувствах, в одной из машин напротив них сидел Дэн вместе со своим близким другом Игорем, организовавшим охрану Маше.
Денис чувствовал себя почти хорошо, его молодой и оказавшийся сильным организм быстро восстанавливался, удивляя врачей и его самого, правда, из больницы парня еще не выпустили – дед велел до последнего держать там своего энергичного внучка. Но этим вечером Дэн все же на время умудрился сбежать из своего бокса, который он начал тихо ненавидеть. Причиной этому была его дорогая возлюбленная, которая ни с того ни с сего написала вдруг на мобильный гневное сообщение о том, что видеть и слышать Дэна больше не желает. Когда парень читал это эсэмэс, от которого просто веяло гневом и обидой, он чуть не выронил от неожиданности смартфон – так ослабли его пальцы. Поток эмоций девушки, которые сохранили в себе печатные буквы, поистине стал вторым лезвием, воткнувшимся в его плоть. Сидящая с сыном Лера заметила, что ясный взгляд ее Дэнси вдруг померк, а рука, на сгибе которой виднелись еще синяки от игл, безвольно опустилась на постель.
– Денис! – громко позвала она сына по имени, испугавшись, – Денис, тебе больно?
– А? Больно? Нет, мама, – слабо улыбнулся тот, – просто я тут кое-что забыл сделать. А сейчас вспомнил. Не волнуйся.
– Ты точно в порядке? Позвать врача? – все равно волновалась женщина. – Милый, не пугай меня так. Давай-ка, убирай мобильник и просто полежи, хорошо?
– Нет, мам, прости, мне надо срочно кое с кем поговорить. – И Денис тут же начал звонить Маше. Однако она заблокировала свой сотовый от нежелательных звонков и сообщений, перестала появляться в Интернете и вообще пропала. Конечно, от ее отца Денис знал, что его Чип находится дома и что она в безопасности, но легче ему от этого не стало. Парень не совсем понимал, какую ложь имеет в виду Марья и почему она его, Смерча ненавидит? Успокоив свою разгоревшуюся черным пламенем красноглазую леди, Дэнв спустя некоторое время проанализировал ситуацию и предположил, что Бурундукова или узнала правду о том, что он в больнице, и обиделась, или что-то неправильно поняла и приняла за ложь с его стороны. Но что конкретно – до парня не доходило, хотя он пытался в голове смоделировать хотя бы примерную ситуацию хода мыслей и поведения Марии.
О том, что он пребывал в больнице, до сих пор знали только Черри, Ланде, Игорь, родители, дед, дядя, Петр и отец Машки со своими сослуживцами. Ах, да, еще знал друг-музыкант, но он точно не мог быть замешан в этой глупой истории, вообще находился за много тысяч километров от города. И все эти люди не рассказали бы светловолосой девушке правды, пока не состоялся захват Пристанских на благотворительном балу. Его родственникам и отцу Чипа с коллегами рассказывать Машке правду было невыгодно, за исключением разве что Петра, но Смерч был уверен, что брат не станет тратить свое драгоценное время на какую-то там девчонку. Друзьям Денис доверял – они тоже не могли проговориться. На всякий случай он позвонил им по очереди и поинтересовался, не связывались ли они в последнее время с Бурундучком, но ответы парней были отрицательными. Более того, выяснилось, что они не могут связаться с Машей при всем своем желании – их номера также были заблокированы.