За семью печатями [Миллион в портфеле]
Шрифт:
Пани Халина явно расстроилась.
— Кто бы мог подумать... Гляди-ка... А мы надеялись... Боженка нам все уши прожужжала, какая между вами любовь. Бронечек так радуется, уже приданое для нее заготовил, покойная мать что-то там ей оставила и не велела трогать, пока дочь не пойдет под венец. Мы и не трогали. Знаешь, приданое немалое...
— Да плевал я на ее приданое! — вышел из себя Тадеуш. — Я-то думал, это она сдуру сболтнула, теперь вижу — тут целый заговор! А мне даже говорить об этом противно, вот я и хотел потихоньку смыться, чтобы избежать скандала. И не вернусь до тех пор, пока
Пани Халина все не могла расстаться с привычными мыслями:
— А мы-то думали... И ведь такая красивая девушка!
— Может, она и красивая, мне тоже нравилась.
До тех пор, пока из нее ядовитая змея не выползла!
Я раньше относился к ней, как к сестре, а теперь и глядеть на нее противно!
Пани Халина, простая душа, и на эти вещи смотрела здраво и просто.
— Ты спал с ней? — в лоб спросила она.
Сын так яростно воздел руки, что даже суставы хрустнули.
— Нет! Представь себе, нет! Мне такое и в голову не приходило, хотя она вроде бы не против была... Да я думал — придуривается. Какое счастье, что этого не случилось!
— Жаль, — вырвалось у пани Халины, но она тут же поправилась:
— А может, и впрямь счастье, раз ты ее не хочешь. А ведь такая хозяйственная и рассудительная девушка. Не бойся, сынок, я тебя ни уговаривать, ни заставлять не собираюсь, тут ты волен поступить как пожелаешь. Только вот зачем так срочно куда-то бежать? К тому же ночью. Ага, ты и ночевать не приходил, где ты был?
Не отвечая, сын вдруг прислушался и бросился к двери. За ней никого не оказалось, но Тадеуш все же внес обе сумки в комнату, тем более что покинуть дом он собирался тем же путем, каким и проник в него, — через окно в супружеской спальне.
На вопросительный взгляд матери пояснил:
— Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. А вчера переночевал у знакомых.
— А Боженка, почитай, всю ночь прождала! — вырвалось у простодушной пани Халины.
— Так я и знал! И всем раструбила, что меня не было, ведь так? Мама, ты же сама видишь, следит за мной, как... инквизитор настоящий, росянка несчастная! Мне каждый лишний день с ней под одной крышей — нож острый!
— Какая росянка? — опешила женщина.
— Ну, есть такая трава болотная, кого ни схватит — с потрохами сожрет.
— Ты уж слишком к ней придираешься, сынок.
Боженка не такая уж обжора.
Тут до Тадеуша наконец дошло — родная мать вряд ли сумеет его понять.
— Ладно, я пошел, — закончил он разговор, перетаскивая к окну сумки. — Ты, мам, не беспокойся, я буду тебе звонить...
— И никогда уже в родительский дом не заглянешь? — ужаснулась пани Халина.
Сын поспешил ее успокоить:
— Отчего же, загляну. Только сначала позвоню, и ты мне честно скажешь, когда ее не будет дома.
Не хочу я скандалов, не люблю их.
— Это у тебя отцовское, — вздохнула мать. — Да и от меня тоже, я ведь сама не выношу ссор, лучше уж миром. Никогда ни на кого не подняла руки за всю свою жизнь!
Забыла она, видимо, всех незадачливых ухажеров, которые в дни ее цветущей молодости пытались ухлестывать за красоткой. А поскольку Тадеуш лично не наблюдал, как
— Так ты обо мне не беспокойся, — повторил он, вылезая в окно и принимая от матери одну за другой свои сумки. — Давно хотел тебе сказать — пришла пора и мне подумать о самостоятельной жизни, не все же время за чужой спиной. Я взрослый, не пропаду, а ты чтоб никаких глупостей на мой счет не думала. Устроился я неплохо, квартира дармовая, а до работы даже ближе, чем отсюда. Привет!
И он исчез вместе со своими сумками. Бедная мать не успела и рта раскрыть. Правда, мелькнула в ее голове мысль о муже и необходимости Тадику и с ним попрощаться, зачем обижать хорошего человека, затем подумала о лестнице, которая непременно бросится в глаза грабителям, и они воспользуются случаем, чтобы проникнуть в дом. Вместе с обрушившимся на пани Халину сообщением сына всего этого было слишком много для ее бедной головки, и она застыла, прижав руки к сердцу. Тут ее позвали снизу, и, захватив лекарство для улучшения пищеварения, за которым поднялась в спальню, пани Халина спустилась в столовую.
Весь разговор матери с сыном продолжался не более десяти минут. Внизу уже кончили ужинать, и Вожена вышла на улицу. Не первый раз за сегодняшний день она высматривала возвращающегося Тадика, горя желанием высказать все, что думает о нем после того, как этот негодяй неизвестно где провел ночь. Выйдя за калитку, девушка застыла на посту, обозревая обе стороны улицы.
Там и заметил ее Тадеуш, предусмотрительно выглянув из-за угла дома. Итак, на улицу путь закрыт, тогда не избежать скандала, причем на всю округу. Можно, конечно, пробраться по участкам соседей, но как им объяснить в случае чего, что он делает на чужой территории с двумя большими сумками? Лучше где-нибудь отсидеться. Но тут послышались голоса детей. Поужинав, они вышли во двор погулять. Сейчас обнаружат его и поднимут радостный крик...
Убедившись, что в данный момент Вожена занята обзором улицы, Тадеуш в три прыжка пересек газон и забился со своими сумками в густые кусты сирени, росшие у забора. И затаился, гадая, сколько же времени придется просидеть в этом укрытии.
В половине одиннадцатого не только дети, но и их родители отправились спать, а Вожена и не собиралась покидать наблюдательный пост. То стояла у раскрытой калитки, то прогуливалась по улице туда-сюда, к счастью не доходя до проулка, где Тадеуш оставил машину. В темноте парень смог хоть как-то пошевелиться и размять руки-ноги, а то все тело одеревенело, а этой гетере недоделанной хоть бы хны, похоже, нисколько не устала, готова так всю ночь вышагивать.
Но вот, поглядев в последний раз в обе стороны, и Вожена вошла в дом, захлопнув за собой дверь.
По вспыхнувшему на первом этаже свету Тадик понял, что она выбрала позицию у кухонного окна, откуда открывался хороший вид на калитку. Но ничего, теперь, в темноте, можно пробираться и через соседей. Перебросив одну за другой сумки на соседскую территорию, парень без труда перепрыгнул изгородь, потрепал за уши знакомых собак соседа, подхватил сумки и выбрался в проулок, где стояла машина.