За семью замками. Снаружи
Шрифт:
— Ну Костя!!!
Гордеев попытался подколоть, за что тут же получил ответный возмущенный писк и нешуточный удар по плечу…
Потому что когда они пробовали в тот единственный раз — те самые сиськи выступили против. Костя долго смеялся, Агата сгорала от стыда и жалости, но настрой это сбило обоим. А еще дало новый повод для шуток, которые уместны между двумя.
Удар получился болезненным не только для Кости. И сама Агата почувствовала отдачу достаточной силы, чтобы ойкнуть сначала, а потом затрясти рукой, пытаясь избавиться от болезненных ощущений.
Костя
— Спасибо, Замочек. Это очень мило…
После чего изрек, улыбаясь тепло и искренне.
И пусть Агате было понятно, что он отреагировал бы так же, подари она ему хоть абсолютно ненужный робот-пылесос, хоть недосягаемый личный остров, ей всё равно стало приятно.
Тем более, что…
— Это не подарок. Это вроде как обертка…
Агата высвободила руку, пожала плечами, потянулась к полам футболки, снова усмехнулась, попыталась абстрагироваться от мыслей, которые тут же полезли в голову… Что она сейчас — не в лучшей форме, а в спальне слишком много света…
Когда Агата отбросила футболку, её щеки снова были красными. Но Костя, конечно же, смотрел не на них.
Блуждал от губ по ключицам вниз. Без особого стыда. Абсолютно без каких-то там сомнений…
Попытался потянуться к открытому телу губами, но Агата чуть сгорбилась, придерживая его за плечи…
— Подожди…
Сказала тихо, поймала вскинутый на нее нетерпеливый взгляд. У него, кажется, уже всё прошло. Ничего не болит. Даже расстрел сиськами не пугает. Он хочет снова попробовать. А Агата…
Ещё как бы не додарила…
— Ты только пообещай, что Гавриле ничего не сделаешь…
Агата попросила за друга, Костя нахмурился, замерев. Вот сейчас почувствовал неладное. Вот сейчас напрягся…
— Ты что натворила?
Спросил, отрываясь взглядом от лица Агата, медленно спускаясь вниз.
По губам, шее, ключицам…
Агата чувствовала, что сердце бьется о ребра гулко, но пути назад нет. Да и ей-то нравится…
Очень-очень-очень нравится. Она уже больше недели любуется. Еле вытерпела, чтобы не показать Косте раньше времени. будь он дома почаще — точно сорвалась бы. А так…
Много раз представляла, как он отреагирует. А теперь впитывала.
Чуть повернулась, открывая левый бок. Выпирающие ребра, на которых её подарок. То ли себе, то ли Косте.
То ли не подарок вовсе. Но для неё очень важный символ.
— Агата…
Костя обратился красноречиво, как завороженный глядя на набитую совсем недавно татуировку. Краснота уже сошла, теперь рисунок выглядит так, как Агата хотела.
Там, куда в ребра отдают удары сердца, у нее теперь живет Veni Vidi Vici. Ему там хорошо. Он там единственный и навсегда. Если ударяться в поэтичность, то может и бьется-то то самое дурное сердце для него.
Но важно не только это. Ведь выбранный когда-то Костей слоган, который позже стал его неформальным именем, заключен на её ребрах под семь замков, висящих на мощной цепи. От самого большого к маленькому. Огражден. Защищен. Закрыт намертво.
Он
Все ключи у него. И каждый замочек просит об одном: никогда их не доставать.
— Тебе не нравится? — Костя водил большим пальцем по рисунку, продолжая на него смотреть как-то неопределенно… Без восторга, но и без отвращения. Гаврила говорил, что Костя не любит татуировки на женском теле, но Агата отмахнулась от этого. Подумала, что раз он любит её — то и татуировка ему зайдет.
А сейчас разволновалась. Потому что ей она очень нравилась. И дело не столько в самой технике. Вопрос в смысле.
Она ему как бы предлагала — будь со мной всегда-всегда-всегда. Потому что ты у меня тут. И я тебя уже никуда…
— Хоть не мужчина делал?
Костя спросил, как Агате показалось, невпопад, а потом она улыбнулась, вспомнив, что Гаврила сразу предупредил: за мужика он их у стеночки расстреляет…
Замотала головой, Костя вроде бы поверил…
Мастер правда была женщина. Хорошая. Спрашивала, почему именно такой запрос. Агата сказала, что посвящает мужу…
— То есть Гаврила в курсе?
Реагируя на следующий Костин вопрос, Агата чуть скривилась… Гордеев вскинул взгляд, Агата посмотрела в ответ с большой-большой просьбой… Мол, помилуй… Мы старались…
— Ну ты даешь, Замочек…
И Костя сдался…
Сначала опустил голову, потом мотнул ею, но пальцами по-прежнему прижимался к узору. И наверняка чувствовал, как яростно сердце Агаты качает кровь. И наверняка понимал, что будь такая возможность — она на нём бы выбила.
Она просто очень хочет, чтобы он никогда не забывал и не сомневался: Veni Vidi Vici всегда рады за семью замками. Там его дом. Его всегда там ждут. Он навсегда уже там. Самый любимый не за что-то, а потому, что такой.
Пусть вслух сказать всё это Агата не смогла бы, но глазами попыталась. Костя смотрел на нее несколько секунд, после чего улыбнулся.
Притянул еще ближе, прижался губами к свежей черной краске…
— Постоянно по жопе напрашиваешься… На пару дней отвернулся — начудила уже…
И точно так же, как Агата не могла вслух признаться в безграничной любви, Костя не мог нормальными словами же ответить. Взялся причитать. Но Агата знала — оценил. Ему приятно. Он понял. Он… Согласен.
Целует ребра, поднимается выше… Чувствует, что Агата немного дрожит, проходится губами по груди, целуя вершинку очень аккуратно и почти незаметно…
Вскидывает озорной взгляд, Агата улыбается в ответ, с силой вжимается пальцами в мужской затылок, а потом пискнуть не успевает, как оказывается прижатой к матрасу, а он — сверху…
Глава 33
Мог ли подумать «пассажир социального лифта, сын убитой собутыльником проститутки», что однажды его пригласят в президентскую администрацию? Что его там будут очень ждать… Что именно он будет решать — произойдет встреча или нет…
Конечно же, не мог.