За семью замками. Снаружи
Шрифт:
— Ты что такое мелешь, сестренка? Ты что несешь? — даже через пелену слез, которые мешали видеть толком, Агата замечала, как с каждым ее словом лицо Гаврилы сначала становится все более суровым, а потом брови начинают взлетать.
В итоге он не выдержал. Перебил. За запястья схватил, заставил повернуться к нему, взгляд поймал…
— Ты херню нести перестань, поняла меня? — сказал требовательно, абсолютно игнорируя то, что Агата кивает вроде, а сама жмурится, заходясь плачем… Потому что не сработало. На это нельзя было надеяться, но всё равно
Гаврила отпустил запястья, взялся за плечи, тряхнул слегка, заставляя снова открыть глаза. Вцепился в ее лицо взглядом так, что не отвернешься.
— Ты мысли эти брось… И в жизни не говори такого. И думать не смей. Ты запуталась, это нормально. Тебя зажали со всех сторон, ты сама себя зажала тоже. Напридумала. Накрутила. Но так не будет, Агата. Поверь мне, так не будет. Костя приедет — ты ему скажешь…
Гаврила начал «строить план», Агата замотала головой, рыдая еще сильнее.
Чтобы прекратить это, вслед за плечами Гаврила сомкнул ладони уже на ее щеках. Зафиксировал, снова смотреть на себя заставил.
Она рыдала, а он улыбнулся почему-то…
— Ну ты дурочка… Вот это дурочка… Какой ты недочеловек? Сильная такая. Из любой передряги выйдешь. И сама выйдешь, и за него потом порвешь…
Гаврила взгляд опустил туда, где по-прежнему нет живота. И как хотела верить Агата — никогда не будет. Она изо всех сил запрещала себе хоть что-то чувствовать. Хотя бы к чему-то прислушиваться. И с тем, как с каждым днем становилось сложнее, всё сильнее отчаивалась.
Она всё меньше чувствовала себя легкомысленной вертихвосткой, которая просто залетела и просто же должна решить проблему. Она все чаще задумывалась о том, что это же тоже жизнь…
И чем она лучше Кости, если вот так ею распорядится? Но альтернатива была еще хуже. Не только для нее. Для ребенка тоже.
Иногда лучше не рождаться. Ей так казалось…
— А Костя… Да он за вас обоих весь мир на тряпки…
Гаврила убеждал, Агата рыдала только горше.
Не верила. Как бы красиво ни звучало — не верила.
Костя на тряпки пока что рвал только ее. Яростней, чем Бой треплет свои игрушки.
— Я не смогу, Гаврила… Не смогу… Не убеждай меня, пожалуйста. Просто… Помоги. Умоляю… Помоги… Я всю жизнь потом тебе… Я всё на свете…
Агата говорила просто потому, что терять больше нечего. Действительно готова была на всё, лишь бы помог.
Гаврила же притянул к себе, вжал в грудь, чтобы не дергалась — рукой зафиксировал.
Одной зафиксировал, второй гладил. По волосам, по спине. Молчал сначала, слушая, как плачет, потом заговорил снова… Тихо, практически на ухо…
— Ты не понимаешь просто, сестренка. У тебя джек-пот. Абсолютный. Он с тебя пылинки сдувать будет, понимаешь? С женщины, которая ему сына родит. Ты святая теперь. Гордеевское божество. Если бы ты ему сказала — уже сама всё увидела. А ты варишься… Варишься… Варишься… Пугаешь себя же… Ты не понимаешь,
— Вы блять постеснялись хотя бы…
Услышав голос Кости, Агата замерла. Даже рыдать прекратила. И Гаврила тоже замер.
Только Бой — нет.
Подбежал уже к хозяину, невероятно радуясь, что все его любимые люди собрались, чтобы с ним поиграть.
Опустил мячик у ног, носом толкнул, призывая…
Только как-то… Никак.
Агата оттолкнула Гаврилу, отодвинулась сначала, стирая слезы с лица, отворачиваясь, не глядя ни на одного из мужчин. Что дальше будет — понятно. Гаврила снова красиво наплел. Но спасая свою шкуру — ее потопит.
— Ты намылилась куда?
Она встала, собиралась просто убежать. Постыдно. Как слабачка. Хотя бы в комнату.
Но Костя не дал.
За запястье поймал. Сжал с силой. Агата дернулась, но безрезультатно. Посмотреть ему в глаза сейчас не смогла бы. Поэтому снова — куда-угодно…
— Отпусти, Кость…
Агата не просила, это сделал за нее Гаврила. Сказал тихо, глядя на то, как плотно его пальцы сжимают девичью руку.
Конечно, знал, что вызывает огонь на себя. Костя снова не настроен слушать. Костя снова в психах…
— В чем моя проблема, Агата? В чем блять моя проблема? Ты с ним можешь говорить. Ты с ним всё можешь. Я чем хуже? Что я блять должен сделать?
Игнорируя обращение Гаврилы, Костя задавал вопрос за вопросом Агате. Наверное, действительно хотел бы получить ответы. Но у нее их не было. Она множество раз говорила. Отпустить. Просто взять и отпустить…
Но на это он не способен. А Гордеевское божество… Каждый идол рано или поздно будет сброшен в реку. Люди переменчивы. Когда-то для этого нужны века и поколения. Когда-то счет идет на дни. С Костей всё будет быстро.
— Да отъебись ты от меня! — не выдержав, Агата дернула руку с силой, вывернулась, не оглядываясь, и не тратя себя на размышления, как выглядит со стороны и чем обернется для Гаврилы, понеслась к дому, просто надеясь не навернуться.
Взбежала на второй этаж, в свою комнату, хлопнула дверью, но та отлетела. Сначала Агата хотела замкнуться, а потом поняла…
Вот сейчас уже точно всё бессмысленно. Абсолютно бессмысленно.
Опустилась на пол, уткнулась лицом в ладони, расплакалась, зная, что во дворе сейчас Гаврила всё рассказывает…
Глава 12
У Кости всегда была отменная чуйка. Всю его гребанную будто проклятую жизнь. Ни разу не подводила.
И сегодня тоже, сука такая…
Он чувствовал, что лучше пораньше вернуться домой. Чувствовал, что и уезжать-то не стоило бы, но поехал. А потом бесился, потому что всё равно зудело. Всё равно беспокоило.
Ему казалось — у Агаты что-то в голове. Это было бы логично. Это было бы закономерно и понятно.
Он над ней поиздевался. Она не может и не хочет прощать.