За серой полосой. Дилогия
Шрифт:
– Он подчинил себе дракона?! Но, как?!! Неужели он раньше нас проник в тайну демонской магии?
– От волнения Тайный Советник на мгновение забылся и подал голос раньше королевы.
– Старший мастер Узора, дракон в ошейнике?
– Похоже, из всех присутствующих одна Фалистиль ещё как-то держала себя в руках.
– Нет, Ваше величество.
– прошептал маг помертвевшими губами.
– Я не чувствую узоров подобных тем, что плетут для своих слуг демоны за алой полосой.
– Иными словами, дракон сохраняет свободу воли?! О, Сумрачная Итиль, вы понимаете, что это означает? Да, мы сейчас можем попытаться отправить смертного за Грань, но тогда дракон станет мстить! Страшно мстить!
– простонал Хранитель Традиций.
– Если после этого в живых останется
Хранитель Традиций не произнёс больше ни слова, но мудрым эльфам сказанного было вполне достаточно для того, чтобы до дрожи в коленках прочувствовать, насколько отчаянным оказалось положение. Остаться без воинов с едва живым Древом для клана как такового означало смерть. В этом случае вступал в силу древний закон эльфов "о защите слабых" по которому все остатки клана-неудачника автоматически попадали под протекторат ближайшего сильного клана на правах "младших родственников". Рабов, если уж называть вещи своими именами. Подобной участи не желал никто. Следовательно, силовой способ решения проблемы, и ранее не казавшийся абсолютно надёжным, теперь окончательно становился неприемлемым. Оставался лишь путь переговоров, а ведь именно их так старались избежать в Священном Лесу! Слишком сильно уязвлял эльфийскую гордость один только факт разговора на равных с каким-то смертным.
Всего лишь час назад Володя метался загнанным в угол зверем, а вот теперь Фалистиль на себе ощутила, что такое безысходность. Ей захотелось взвыть подобно раненой волчице, начать бить и крушить всё подряд, броситься вперёд и собственноручно свернуть голову ненавистному человеку, принёсшему столько бед её народу. Вместо этого она, ледяная от ярости, вышла на поле и направилась к смертному, ступая с истинно королевским достоинством. Холодная, прекрасная, напряжённая как звенящая струна, она остановилась в пяти шагах от человека, прожигая того яростным взором. Даже дракон от неё удостоился лишь мимолётного взгляда. Фалистиль сразу заметила упряжь на ящере, но совершенно не удивилась ей, как поразилась бы её наличию в другой ситуации. Ведь одно дело уговорить дракона, и совершенно иное запрячь гордое и заносчивое чудовище. Однако этот факт был отмечен только как говоривший о неимоверно возросшей силе противостоящего клану мага. Да, его сила возросла немыслимо, об этом можно судить хотя бы потому как умело человек прятал её, эту самую силу. Фалистиль, всегда очень чувствительная к магии, сейчас никак не могла её ощутить, сколько ни старалась. Даже жезл смертного, только что выпустивший два плетения, источал слабенькую струйку маны и в истинном зрении воспринимался каким-то безобидным амулетиком. Но вызванные этими плетениями разрушения и остаточный фон всё ещё беснующихся потоков силы во весь голос кричали об обратном. "Похоже, по силе он превзошел Мадариэля!" - с ужасом подумала эльфа, не подозревая, насколько она ошибается.
Фалистиль знала о свойстве серебра отражать плетения, заметила она и серебряную рукоять у жезла, но сложить эти два обстоятельства вместе не догадалась. Так же не пришло ей в голову внимательно рассмотреть сбрую дракона, ведь тогда бы она сразу увидела встроенные в неё амулеты левитации и вполне бы могла понять истинное предназначение упряжи. Не вспомнила королева и о том докладе, в котором говорилось, что Вовка привёл с собой из-за алой полосы дракона с покалеченными крыльями. Если бы не эти упущения разъярённой и испуганной эльфы, то оценка магических способностей Володи была бы иной, гораздо более низкой. И разговор бы с ним вышел совершенно другой. "У страха глаза велики" гласит пословица, а придуманные страшилки всегда самые жуткие. Честь клана, его репутация в глазах других Детей Леса, вошедшая в легенды эльфийская гордость - всё это померкло, отошло на второй план перед страстным желанием Фалистиль: чтобы человек убрался прочь вместе со своим ручным драконом и никогда больше не вставал на её пути.
– Говори!
– потребовала она.
– Здравствуй, Листик.
– Здесь нет листиков.
–
– Говори, зачем пришёл и убирайся!
– Вот, значит, как... Хорошо, тогда сейчас же верни Елену, и я уйду.
– Елену?
– растерянно протянула несколько сбитая с толку Фалистиль. Демоны, за всеми переживаниями о судьбе клана, она совершенно забыла об эдакой мелочи, настолько та казалась несущественной.
– Ты что, привёл с собой целого дракона только ради этой... смертной?!
– Ради друга, Фалистиль, ради друга.
– Но почему?!
– с искренним возмущением вопросила эльфа.
– Почему ты выбрал в друзья её, а нас?
– Друг не предаёт друга. Но не пытайся понять, тебе этого не дано. Просто верни Елену, и тогда мы разойдёмся миром.
Дракона зевнула, ненавязчиво подтверждая требование человека. Солнечный блик, сверкнувший на изогнутых подобно саблям клыках, заставил Фалистиль внутренне содрогнуться. Королева обернулась к стоящим поодаль придворным:
– Доставьте сюда смертную.
– бросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Но, Ваше величество...
– осмелился подать голос Первый страж.
– Ещё одно слово, Страж, и тебя станут называть "изгнанником без имени".
– Фалистиль резко обернулась к воину и вперила в него пышущий гневом взор.
– Я сказала привести сюда девчонку.
– спустя мгновение напомнила она замершим придворным.
На сей раз возражений не последовало. Старший мастер Узора открыл портал и исчез в нём с несвойственной его комплекции живостью. Через несколько томительных минут он вернулся, волоча за ухо мальчишку, рядом с которым семенило нечто бесформенное.
– Аспидэльчик, миленький!
– причитало оно голосом Елены.
– Тебе не больно? Отпусти его, мерзкий старик! Не видишь, у Аспидэльчика слёзки на глазках!
– Ленка, это ты?!
– Вовка не сразу узнал свою подругу, раздувшуюся до безобразия и одетую в какое-то рваньё. Она-то и раньше была болезненно полной, но теперь превратилась в настоящую гору сала, отовсюду свисавшего омерзительными складками.
– Что они с тобой сделали? Как ты позволила так издеваться над собой?
– Аспидэльчику нравилось видеть меня большой. Чтобы сделать ему приятное, я старательно кушала ту травку, что он мне давал. Вот и набрала немного веса.
– легкомысленно щебетала Ленка, находясь явно не в себе.
– Он так радовался, когда показывал меня голой своим знакомым! Неужели я могла отказать моему любимому в его невинной просьбе? Правда, Аспидэльчик?
– Вот оно как...
– посуровел Володя, переведя тяжелый взгляд на эльфёныша.
– Хотя, чему я удивляюсь? Задурманить кому-нибудь отравой разум, а потом самоутверждаться, изощрённо унижая беспомощного на глазах у прочих... Да, это вполне достойно истинного Сына Леса. Так ведь?
Испуганный пацан попытался дать дёру, но мастер крепко держал его за ухо.
– Зачем ты привёл сюда этого мальчишку?
– зашипела Фалистиль на мастера.
– Но девчонка ни в какую не хотела с ним расставаться, упиралась, отказывалась идти со мной! А за ним пошла.
– стал оправдываться Старший мастер Узора.
Фалистиль досадливо взмахнула рукой, затыкая рот магу, и повернувшись к нему спиной, обратилась к Вовке:
– Ты хотел получить свою подружку? Вот она, забирай и проваливай!
– "Проваливай", какие грубые слова из прекрасных уст королевы Леса!
– недобро усмехнулся Володя.
– Нет, твоё величество, так не пойдёт! Послушай и поправь меня, если я где-то ошибаюсь. Вы не отдали Лену Мадариэлю, пообещав, что сами займётесь её излечением. Так? Так! Вместо этого вы позволили этому недоноску задурманить моей подруге голову любовным зельем, сделать её беременной и превратить в жуткое страшилище, над которым потешался весь ваш долбанный клан. Верно? Верно! И после всего этого ты заявляешь, что я должен безропотно забрать Елену и быть этим весьма довольным? А ничего не треснет? И не надо смотреть на меня с такой ненавистью, твоё величество, этот сопляк член твоего клана, и потому ты должна отвечать за все его подлости! Ты, и никто другой!