За широкой улыбкой
Шрифт:
Ошарашено уставился на меня мужчина.
– Пропустите, пожалуйста, – сухим, осиплым голосом шепчу (живо выдираю из ушей наушники и прячу оных в карман). Ожидание.
Не сразу соображает, не сразу реагирует, не сразу поддается… незнакомец. Но минуты – и я наконец-то выныриваю из ловушки. Страшно подойти к огню, к своей бездне, но выхода нет – ждет, выжидает, заманивает в свои сети.
Двери распахнулись – мигом вылетаю на улицу, едва ли не пойдя кубарем.
Но еще шаги по тротуару, по инерции – и замираю, застываю, словно пойманный, пристыженный вор.
Шорох
Но слышится и несмелое движение где-то сзади.
Секунды, мгновения – и замирает за моей спиной…
Руки дрогнули в попытке обнять – но коснуться не отваживается.
Вновь перехватило мое дыхание… Невольная дрожь взорвалась внутри, разливаясь волнами по всему телу. Страх вскарабкался по спине и залез в душу.
Не может быть... Нет. Это бред.
Такого... просто не может быть – мне чудится. Галлюцинация. Я просто… сошла с ума.
От недосыпа, нервов, перенапряжения… Но обернуться и того страшнее. Страшнее внять, что права: и Он действительно - вымысел…
Легкое дуновение теплого ветра – и вмиг дюжий запах алкоголя и знакомых, до боли, до слез, сигарет, вперемешку с нежным, терпким ароматом грубой силы, морем обволокли меня, унося в свой плен сладкого, умопомрачительного дурмана, уверяя, что если это и выдумка – то безмерно реалистична, и в ней в пору утонуть…
Еще мгновение – и наконец-то мы остались одни. Под покрывалом ночи и в плену усталой тишины. Движение ближе – и всепоглощающее тепло обдало меня, казалось, заживо прожигая кожу. И вновь попытка быть смелым - и в этот раз он сильнее себя: бережно коснулся моих плеч.
Не отталкиваю. Не сопротивляюсь... Отчего тотчас прижался всем телом, губами касаясь края уха... шепнул пьяняще, завораживающе, сладострастно, словно тот распутный инкуб:
– Здравствуй, моя хорошая...
Зажмурилась, в момент болезненно стиснула веки я, отчаянно сдерживая слезы - но те проворнее меня... Скатились предательские по щекам, испуганно убегая от пожара.
Еще сильнее сжал, обвил руками, словно цепями, меня мой мучитель и зарылся носом в волосы. Томные, горько-сладкие мгновения и вновь осмеливается на слова:
– Зайка... прости меня. Прости, долбо**а... За всё прости… - шумные, нервические вдохи.
– Ну, не мог, б***ь, я раньше вырваться... Не мог. Как бы того не хотел - НЕ МОГ! Даже сейчас… Выборы? Да, е**** его в ро*, это - та еще война! Я с трудом ее победил… и не только ради себя... Тома, прости меня. Прости, идиота... Прости меня, если когда-нибудь сможешь. Что в лесу тебя одну тогда бросил... Что про ту с*ку, Евсеева, не поверил... Что всю ту х**ню... тебе пришлось пережить - из-за меня... и из-за того урода тоже. Что всё пришлось пройти одной. Прости, родная…
Молчу. Дрожу и всхлипываю, не в силах сдержать боль, жалость к себе, горечь, что вмиг прыснули из меня, словно из пробитого гнойника, высвобождая место для чего-то нового, и старого… Для чего-то важного и единственного, по истине, существенного…
Внезапно дрогнул, пытаясь от меня оторваться - в момент отчаянно
– бледную картину на темном, беспробудном полотне. Как наши грезы на холсте жизни.
Устало откинула голову назад, обвисая в его объятиях, упиваясь сладким дурманом и потаенным грехом.
Нежные, сводящие еще больше с ума... ласки губами, от уха робкой дорожкой по шее. Невольно поддаюсь, уступаю его напору, все больше подыгрывая затее.
Но еще миг - и силой разворачивает меня к себе лицом.
Глаза в глаза.
(Господи, неужели? неужели не сон? не сумасбродство? не выдумка?)
Жадно, повелительно впивается поцелуем в губы, тотчас врываясь в меня языком. Отвечаю, отчаянно, бешено, голодно. Словно и я не я… и честь не моя.
Подхватывает на руки и куда-то тащит в сторону: на остановку. Усадил на скамейку и мигом забрался под юбку. Испуганно хватаю его за руки, вынуждая остановиться. Отрываюсь от его губ и рычу, шепчу, молю:
– Гриш, котик, не здесь… Нельзя. Не на людях же…
Не слышит, сопротивляется, напор все сильнее и грубее.
Уверенно хватаю в свои ладони его лицо и вынуждаю замереть. Взглянуть мне в очи:
– Пошли домой, - нежным шепотом. – Пожалуйста… - тугая пауза, не хочет, злится, противится. Давлю дальше: - Ты же теперь публичный человек. К чему скандалы?
Секунды нервных, возбужденных вдохов – и сдается, обреченно, обижено зарычав, застонав. Резво отстраняется, хватает за руку – и молча, силой тащит в сторону дома.
…
Чертов лифт. Едва схлопнулись створки, как тотчас зажал Еремов кнопку «стоп» - и накинулся на меня, словно дикий зверь.
Визжу, смеюсь, отбиваюсь… Попытка протиснуться сквозь его хватку вбок и вновь выбрать нужный этаж.
Но этому нахалу уже и все равно – давно под юбкой, нагло тащит вниз с меня белье…
– Гришенька, зайка, мы же уже рядом…
Раскрылись двери – и силой пнуть, оттолкнуть от себя своего пылкого властителя…
Выскочить наружу. Лихорадочно сражаясь с замком – открыть дверь.
Не успели переступить порог, как дико взревев сквозь смех, словно ополоумевшее животное, тотчас Еремов набросился на меня и повалил с ног, на пол…
Грубые, резкие движения, сдирая с меня одежду. Уже безумствую и я, стягивая с него пиджак, расстегивая рубашку, брюки. Короткий поцелуй в губы - и, схватив меня за бедра, немного подал на себя. Уверенное, стремительное действие - и уже в следующее мгновение ворвался в меня, взрывая вместе с шальной, сладкой болью переливы звонкого счастья. Жесткие, требовательные, дерзкие напоры, движения, рывки, лишь иногда прерываясь на украдкой поцелуи в уста, шею, грудь, что взрывали внутри нас еще больше страсти, бешенства и ненасытности – громкие стоны вожделения и едкого наслаждения уже оба были не в силах сдержать...