За синим горизонтом событий

Пол Фредерик

— Подождите, — отмахнулся от него Робин.

Они еще долго ждали, нервничали, а мертвый голос компьютера продолжал уговаривать Генриетту. И наконец в ответ послышался тихий неуверенный шепот:

— Том? Томазино, это ты?

Пол Холл был нормальным человеком, может, не в луч-Шей форме после четырех лет заключения на корабле, затем на Пищевой фабрике и на Небе хичи. Он был достаточно нормальным, чтобы ощущать естественную для его пола и возраста похотливость, но то, что он слышал, ему совсем не хотелось слышать. Он в замешательстве улыбнулся Робину Броудхеду, тот ответил тем же. Унизительно было стать свидетелем болезненной нежности и уязвленной ревности посторонних

людей. Невольные свидетели в таких случаях обычно улыбаются. Например, частные детективы, специализирующиеся на разводах, для забавы прослушивают в компании постельные записи. Но это было совсем не весело! Генриетта, любая Генриетта, даже машинное привидение с таким именем, совсем не была смешна в порыве страсти, когда считала, что ее обманывают и предают. Программа, имитирующая ее мужа, делала это очень искусно. Она просила прощения и умоляла, она даже плакала, свистящими хриплыми рыданиями, когда плоский голос самой Генриетты прерывался рыданиями печали и безнадежной радости. А потом программа, как и было предусмотрено, приготовилась к убийству.

— Не сможешь ли ты, дорогая Генриетта... не известно ли тебе, как управляется корабль хичи?

Последовала затяжная пауза. Компьютерная Генриетта колебалась. Затем голос мертвой женщины произнес:

— Да, Томазино.

Следующая пауза длилась, пока запрограммированный обманщик не решил заполнить пробел:

— Если ты сможешь, дорогая, я думаю, что сумею добраться до тебя. Я нахожусь в каком-то корабле. Кажется, это рубка управления. Если бы я знал, как его заставить двигаться...

Полу не верилось, что даже плохо записанный компьютерный разум поддастся на такую явную фальшивку. Но Генриетта клюнула.

Отвратительно принимать участие в обмане, но он участвовал, а когда Генриетта начала говорить, ее невозможно было остановить.

—Тайна управления кораблями хичи ? Конечно, дорогой Томазино!

И мертвая женщина предупредила своего несуществующего возлюбленного, что передает для записи ускоренную информацию, и разразилась свистящим треском машинного разговора. Пол не мог расслышать ни слова в этом шуме. Но Робин Броудхед, слушавший через наушники особое сообшение своего компьютера, улыбнулся, кивнул и поднял сомкнутые кольцом большой и указательный пальцы в знак успеха.

Затем Пол утащил его в коридор.

— Если вы получили то, что нужно, давайте уйдем отсюда! — тихим, но очень энергичным шепотом попросил он.

—Получил! — ответил Робин. — Она все рассказала. У нее связь со всеми механизмами, управляющими этой штукой, она входит в ее мозг и все нам рассказывает..

—Прекрасно. Теперь пойдем отыщем Ларви! Броудхед посмотрел на него не сердито, а скорее умоляюще и ответил:

— Еще несколько минут. Кто знает, что она может выдать?

— Нет!

—Да! — Они взглянули друг на друга, и оба покачали головами. — Предлагаю компромисс, — сказал Робин Броудхед. — Пятнадцать минут, ладно? А потом пойдем освобождать вашу жену.

Они, печально и одновременно удовлетворенно улыбаясь, вернулись к прежнему месту, но радость от маленькой победы быстро улетучилась. Голоса не были больше интимно мягкими. Генриетта и ее компьютерный муж почти ссорились. Послышался щелчок и металлический голос резко произнес:

—Ты был свиньей, Том!

На что программа попыталась ответить более или менее рассудительно:

—Но, Генриетта, дорогая! Я только пытаюсь узнать...

—То,

что ты пытаешься узнать, — негодующе проговорил голос Генриетты, — зависит только от твоих способностей Учиться. Я пытаюсь рассказать тебе кое-что куда более важное! Я и раньше пробовала это сделать. Пыталась на протяжении всего пути сюда, но нет, ты не желал меня слушать, ты хотел только уединяться в шлюпке с этой толстой сукой...

Программа прекрасно знала, когда следует раскаиваться, и принялась успокаивать истеричную Генриетту:

—Прости, Генриетта, дорогая. Если ты хочешь поучить меня астрофизике, я согласен.

—Засунь себе в задницу свое согласие! — продолжала неистовствовать обиженная жена. — Это ужасно важно, Том! — воскликнула она и вдруг сменила гнев на милость. — Хорошо,Том. Но нам придется вернуться к Большому Взрыву. Ты слушаешь меня, Том ?

—Конечно, дорогая, — ответила программа самым искренним и любящим голосом.

—Хорошо! Все начинается с образования вселенной, и мы достаточно неплохо знаем этот процесс, за исключением одного переходного момента, который не совсем ясен. Назовем его моментом X.

—Ты хочешь рассказать мне, что такое этот момент X, дорогая ?

—Заткнись,Том! — нервно ответила Генриетта. — И слушай! До момента X вся вселенная представляла собой крошечный шар диаметром порядка нескольких километров, сверхплотный, сверхгорячий, настолько сжатый, что у него не было никакой внутренней структуры. Потом из-за внутреннего напряжения он взорвался и начал стремительно расширяться. Это происходило до самого момента X, и данная часть развития событий в общем ясна. Ты слушаешь меня, Том ?

— Да, дорогая. Это обычная космология, верно ?

—Ты только слушай, — выдержав зловещую паузу, сказала наконец Генриетта. — После момента X вселенная продолжала расширяться. По мере ее расширения небольшие сгустки материи начали конденсироваться. Вначале появились элементарные частицы, адроны и пионы, электроны и протоны, нейтроны и кварки. Потом стала возникать подлинная материя-Настоящие атомы водорода, затем даже атомы гелия. Расширение объема газа стало замедляться. В огромных облаках начались турбуленции. Гравитация стала собирать эти облака в сгустки. Объем их сокращался, и повышенная температура сжатия запустила ядерные реакции. Облака раскалились Так рождались первые звезды. Остальное, — закончила Генриетта, — мы можем наблюдать и сегодня.

Программа Альберта подхватила намек.

—Понимаю, Генриетта, это все очень интересно. Но я упустил, о каком промежутке времени мы говорим ?

—Хороший вопрос, — ответила она, но в голосе ее не слышалось удовольствия. — От начала Большого Взрывамомента X три секунды. От момента X до настоящего времени примерно восемнадцать миллиардов лет. И мы уже здесь.

Фальшивый возлюбленный Генриетты не был рассчитан на восприятие сарказма, хотя он ощущался даже в плоском металлическом голосе. Но программа продолжала стараться, как могла: