За стеклом (сборник)
Шрифт:
— Профессора Гольдмана можно попросить, — вырвалось у Володи, — Рекрутова и Петрова. Экспертизу должны несколько человек подписать.
— Вот и отлично, — Егор потер руки, — я рад, что вы согласились.
— Как — согласились? — растерялась Лена. — Мне нужно подумать.
— Думай, — кивнул Егор, — а Птичкин-Канарейкин тем временем Государственную премию получит.
— Министерскую, — поправила его Лена.
Но сам довод показался ей убедительным, и она вопросительно посмотрела на мужа.
— Можно попробовать, — сказал задумчиво Володя, — но ты, Егор, должен нам помогать и направлять в нужную
— Да всенепременно, ребята, дорогие! Хотите, я даже дело заведу? Тридцать первое на себя вешаю, но — была не была. Вот видите — пишу. А ты, Лена, мне заявление черкни: я, такая-то, такая-то, работаю там-то и там-то, обнаружила и далее, как ты говорила. Я потом все документики в эту папочку подошью.
Пока Лена писала, Володя думал о том, что Егор их использует как добровольную или рабскую силу, что в данном случае равнозначно. Дело-то он завел. Ну и пусть. Он действительно, наверное, захлебывается с другими преступлениями, а значит, и это дело без их помощи будет тянуться месяцами. Лена совсем себя изведет.
— Вот и отлично, — сказал Егор, убирая папку в сейф. — Еще чайку, ребята?
Хотя в вопросе было приглашение, выражение лица Егора явно говорило: «Братцы, с вами хорошо, но дел у меня невпроворот».
— Егор, — смущенно проговорила Лена, — я, пока ждала вас, разговорилась в коридоре с женщиной, Галиной Фтвр…
— Ясно, ясно, — махнул рукой Егор и задорно подмигнул Лене, — спрашивала, как взятку мне подсунуть?
— Нет, то есть да, то есть это не главное. Мне очень жаль ее. Знаете, ведь так бывает: запуталась в обстоятельствах, детей надо на ноги поднять…
— Ах, Леночка, по всему заметно: душевный вы человек. — Егор опять перешел на «вы». — Только, извините, физиономист вы никудышный. Дамочка эта — история покорения России Кавказом. Первый муж грузин Теоргадзе, второй — азербайджанец Кулиев, третий и четвертый — армяне Вартанян и Фвр… ну, вы понимаете. И все были с коммерческой направленностью.
Грузин возил мандарины из Сухуми и контролировал два рынка в Москве, азербайджанец специализировался на цветах, Вартанян до сих пор сидит за махинации с джинсами майкопского производства. Последний муж с непроизносимой фамилией действительно скрылся вместе с приличной суммой, теперь гражданин США. А подпольный цех Галина сама организовала при помощи родственников второго мужа.
— Не может быть, — сомневалась Лена. — Она так плакала!
— Что там плакала! — Егор махнул рукой. — Еще та актриса. Ее дело вначале вел практикант. Как допрос, так «скорая» у отделения. Парень бедный извелся. Представляете: молодой человек, а тут дама зрелая и упитанная корчится и причитает: «Плохо мне, плохо! Это у меня по-женски?» А я видел, как инвалидка Галя Фвр… тьфу, ящики по пятьдесят килограммов ворочает. Фамилия у нее! Ни одна машинистка правильно не напечатает! Из суда дело на доследование передали — пять разных написаний фамилии! Адвокаты, конечно, придрались. Галя специально непроизносимую фамилию оставила. Точно! Чтобы следствие путать!
— Ты-то, конечно, физиономист, — усмехнулся Володя, — преступников сразу по глазам определяешь.
— По запаху! Я их, сволочей, нюхом чую. Только вот запах к протоколу не пришьешь. Хотя, братцы, и у меня бывают проколы. Вот расскажу вам историю. Еще в самом начале перестройки нужно мне
Причем поговорить с ним надо было без свидетелей и протокола, чтобы никто не ведал, что к нему милиция обращается. Поэтому я прикинулся его племянником и заявился в психушку.
Володя подумал о том, что еще несколько минут назад Егор ерзал оттого, что опаздывал.
Но как только появилась возможность поведать байку, тут же забыл обо всех делах. Хлебом не корми — дай анекдот рассказать. Как его преступники слово на допросе успевают вставить?
…Егор пришел в больницу во время врачебного обхода, в палату его не пустили, и он ждал, стоя у окна. Неожиданно кто-то тронул его за локоть. Миловидная женщина, по виду совершенно здоровая.
— Извините меня, ради бога, — она молитвенно сложила руки, — за то, что обращаюсь к вам, к незнакомому человеку. Но я в таком положении, что не знаю, у кого искать помощи и защиты. Вот уже неделю я в этой больнице. Вы же видите, что за заведение: все двери на замках, в окнах только форточки открываются. Меня сюда упрятали муж и свекровь. Мы с мужем разошлись и три года судимся, кому воспитывать сына. Последний суд присудил его мне, вот они и решили избавиться от меня таким образом. Подкупили врача, состряпали диагноз, якобы шизофрения у меня. Разве это справедливо? Я здорова, но, находясь здесь, действительно начинаю беспокоиться о своем душевном состоянии.
И говорила она — не придерешься: четко, аргументированно, связно. Картина получалась криминальная: запрятали здорового человека в психушку.
А в это самое время все газеты писали о том, как в советскую эпоху содержали в сумасшедших домах психически здоровых диссидентов или иных неугодных властям людей. Егор-то как раз считал, что диссидентам самое место в дурдоме, чтобы не отвлекали от ловли настоящих бандитов. Но если прецеденты были на почве политической, то почему бы им не случиться и на бытовой? В какой-то момент Егор даже слегка размечтался о том, что о нем напишут в журнале «Огонек», как спас невинного человека из рук психиатров-вредителей.
Он рванул к больничному начальству, сунул в нос секретарше удостоверение и потребовал немедленно вызвать с обхода главного врача.
Уж больно этот врач походил на своего коллегу из фильма «Кавказская пленница». Там, вы помните, благодушный старичок ставит Шурику совершенно ошибочный диагноз. Вот и этот ласково улыбается и кивает.
— Не хотите, — говорит, — показания записать? Располагайтесь в моем кабинете, сейчас пациентку приведут. Вот бумага. Чувствуйте себя как дома, то бишь на работе.
Приходит эта женщина и начинает рассказывать все заново, словно первый раз Егора видит:
— Вы извините, что я к вам обращаюсь, но я в таком положении, что готова искать помощи…
И так далее, слово в слово. А потом совсем околесицу понесла. Будто муж ее инопланетянин и сына на другую планету для опытов хочет забрать. Поторопился Егор в первый раз, не дослушал до конца, побежал справедливость наводить.
— Оказался я полным олухом, — Егор развел руками, — засветился, теперь другого следователя надо было к свидетелю направлять.