За…сто…лье (флотские байки)
Шрифт:
– А ты как думал? Нянек в военно-морском флоте нет.
– А кадровые органы есть?
– Слушай, иди отсюда, мне работать надо! Пришёл, понимаешь, капитан-лейтенант права качать! Один ты, что ли у меня?!
Ну вот и поговорили. Ладно, будем искать. Побывав в нескольких местах, я понял, что слова о нерушимом блоке коммунистов и беспартийных – чистой воды фикция. «С беспартийными мы даже не разговариваем.» – так мне сказали в двух местах. Правда, вскоре мне предложили тяжёлую должность командира полностью разваленной береговой части. Я согласился. Здесь я уже был нужен Системе, и за считанные дни приказ о
В то время имелся приказ Министра Обороны, гласящий, что военнослужащий, прослуживший в местностях, приравненных к Северу определённое количество лет, имеет право на перевод в центральные области страны. Правда, этот приказ до нас не доводили, хотя знали о нем все, но воспользоваться правом на перевод согласно этому приказу удавалось далеко не всем. Я нашёл себе место в частях центрального подчинения, и эпопея стала повторяться. Написав представление о переводе меня к новому месту службы, я собрал подписи всех начальников и привёз его в штаб флота. Будучи тогда в звании капитана второго ранга, я вручил представление вежливому капитан-лейтенанту уже без дрожи в руках.
– Когда представление уйдет в Москву? – голосом начальника спросил я.
– Мы постараемся подписать его в ближайшее время. – туманно ответил капитан-лейтенант.
– Подписать в принципе вы можете хоть завтра.
– Да что вы, товарищ капитан второго ранга, документ должен вылежаться и сок дать…
Правильно. Всё правильно. Имею дело с типичным представителем славного племени кадровиков.
– Ну хотя бы в течение месяца?
– Это можно.
Я не особенно спешил переводиться, можно было подключить имеющиеся у меня связи, но необходимости не было. В общем, документ ушёл через полтора месяца, причём отслеживал я его на всех этапах. Перевод состоялся.
– Всю жизнь я прослужил в строительных войсках. – сказал мне на новом месте службы сослуживец-майор, но такого бардака, как в кадрах военно-морского флота, не встречал. Ты уж извини.
– А как у строителей с этим дела? – вместо ответа спросил я.
– У строителей кадры для людей, а не люди для кадров. Вот, к примеру, я до сих пор не знаю, как присваиваются воинские звания, как происходит перемещение на должность, а уж о том, что я имею право на перевод, отслужив десять лет в местах, приравненных к Северу, мне стройбатовские кадровики все уши прожужжали. Когда я прослужил девять с половиной лет в Казахстане, меня вызвал кадровик и предложил мне три места для дальнейшего прохождения службы в средней полосе. Даже на карте указал, где эти три места находятся. У меня была одна задача – ткнуть пальцем в избранное мной место, что я и сделал. За всю мою службу у меня ни разу не возникали вопросы к кадровикам. А здесь второй год бьюсь, чтобы меня признали ветераном Вооружённых Сил, всё делаю сам. Сейчас жду-с.
– А может, это в одном месте, где ты служил, были такие кадровики? – спросил я.
– Что я, в одном месте служил, что ли? Н-е- е-т, это система! У меня много знакомых из других родов войск. Все работают, как у нас в стройбате, а флотские кадровики просто козлы!
Мне трудно было с этим не согласиться. Кстати, я тоже начал хлопотать о присвоении мне звания «ветеран Вооруженных Сил», причем у меня были очень хорошие, почти дружеские, отношения с кадровиками. Получил я удостоверение через пять лет
– Спасибо, ребята! – сказал я своим друзьям-кадровикам. – Не прошло и шести лет…
Они меня не поняли…
Канцелярист
.
Военная служба предполагает произвол вышестоящего начальника до беспредельных размеров. Не знаю, как сейчас, в эпоху суверенной демократии, обстоят дела, но думаю, что и сегодня формула « я начальник – ты дурак…» и наоборот тоже верна, как в доброе старое застойное время. По-разному реагировали на произвол командования офицеры: кто-то, стиснув зубы, терпел, кто-то, толстокожий, не обращал внимания, кто-то не выдерживал и после долгих мытарств уходил на гражданку, но были среди нас и такие, которые пытались, в меру своего понимания, защититься.
В нашу электромеханическую боевую часть прибыл новый офицер. Его на построении тут же представили экипажу. Вечером я побежал с ним знакомиться. «Анатолий» – представился он. У него было доброе лицо, поразительно синие, глубоко посаженные, глаза, при этом был он брюнетом среднего роста. В каюте, кроме меня, находилось несколько офицеров-механиков.
– А что, ребята, – сказал Толик, – я слышал, что командир у вас хам и сволочь?
– Это ещё мягко сказано. – выразил общее мнение один из нас. – С таким гадом ещё никому служить не приходилось.
– Ничего. – улыбнулся Толик. – Поставим его на место.
– Это вряд ли. У этого парня нет ни стыда, ни совести нет.
– И не с такими справлялись.
Толик улыбался, но было в его улыбке что-то зловещее. Неприятная была у него улыбка. Немного рассказал о себе – где раньше служил, живёт в посёлке в двухкомнатной квартире с женой и дочерью. Сам ленинградец. По званию давно должен быть капитан-лейтенантом, но из-за того, что постоянно конфликтует с начальством, уже два года перехаживает. Морскую традицию он соблюл – выставил литр водки, закуску, так сказать, представился, сам же ни разу к стакану не подошёл. На наши недоумённые вопросы сообщил, что пьёт раз в году – на Новый год выпивает фужер шампанского. Нормальный парень, решили мы. А что не пьёт, так это личное дело каждого.
С собой Толик принес здоровенный сейф, который тут же приварил к палубе каюты, на корабле у нас палубы металлические, а у него, как у командира трюмной группы, всегда была сварка любого типа, вплоть до автогеновой. Что у него в сейфе, он никому не рассказывал.
В компанию нашу он так и не влился. Когда народ расслаблялся, он сидел в каюте и что-то писал в фолиант размером с том Большой Советской энциклопедии, если же кто-то пытался заглянуть, что он там пишет, книгу он сразу же захлопывал, а на попытки узнать, что за книга, вежливо, но твёрдо отвечал: «Там моё очень личное».
К нему часто приходили матросы, он с ними вёл тихие беседы, пару раз Серёга, его сосед по каюте, заставал Толика что-то диктующим матросу, правда, при появлении соседа Толик сразу же прекратил диктовать и выпроводил ненужного свидетеля. «Странный он какой-то, – говорил нам Серега, – я его даже побаиваюсь». Одним из любимых выражений Толика было: «Я человек простой, ты меня не трогай, я вонять не буду!»
Однажды командир выстроил всех механиков и начал среди них разъяснительную работу.