За строкой приговора…
Шрифт:
— Ошибка, — подтвердил Фролов, готовясь до конца испить горькую чашу.
— Подвела таблица умножения?
Фролов молча кивнул головой.
— А все казалось простым как дважды два… Кстати, сколько будет дважды два? — неожиданно спросил прокурор.
Фролов пожал плечами: оригинальничает старик.
— Согласно таблице умножения, четыре.
— А вы, если хотите быть следователем, забудьте про таблицу умножения.
— ???
— Да, да, дорогой мой, забудьте. Не годится для нашей работы таблица умножения. Уж вы мне поверьте! Учитесь сомневаться, дорогой Николай
Этот разговор заставил молодого следователя задуматься. Но отказаться от привычного подхода к расследованию преступлений было не так-то просто. И, может быть, впервые он по-настоящему понял мысль, высказанную прокурором, только после того, как ему пришлось принять к своему производству дело об ограблении Галяевой. Ничего загадочного, наводящего на глубокие и хитроумные размышления в деле этом не было. Обычное, будничное происшествие. Чтобы его расследовать, не требовалось ни гибкости ума, ни прозорливости, ни опыта. «В общем, дважды два четыре», — сказал бы Фролов месяц назад. Теперь он так не сказал. Тем не менее за порученное взялся крайне неохотно.
Обстоятельства происшедшего можно было изложить в нескольких фразах. В один из зимних вечеров восьмиклассница Рая Галяева прибежала домой в слезах. Родители переполошились. Рая долго не могла успокоиться. И родители не понимали, что с ней произошло. Наконец девушка немного пришла в себя и рассказала о случившемся: на неё напали. Рая вместе с подругой была в кино. После сеанса они распрощались, и Рая поехала домой автобусом. Сошла она на площади Ленина. На углу переулка, в котором она жила, почти рядом с домом, её остановили двое парней и потребовали часы. Когда Рая отказалась, один из грабителей вывернул ей руку и сам снял с руки часы. Кричать она побоялась, так как, по её мнению, преступники были вооружены.
Рая подробно описала внешность грабителей. Оба молодые, лет семнадцати
— девятнадцати. Один — худощавый брюнет высокого роста, с пышной, вьющейся шевелюрой (он был без шапки), в куртке с молнией. Другой — среднего роста, курносый, с родинкой на правой щеке. Одет в тёмное демисезонное пальто, валенки и серую шапку-ушанку. Отец Раи, который некогда собирался стать юристом, а поэтому считал себя достаточно сведущим в юриспруденции, был убеждён, что разыскать столь подробно описанных преступников особого труда не представляет. Он был возмущён происшедшим и лично отправился к начальнику уголовного розыска.
— Дело, конечно, не в часах. Дело в принципе, — говорил он. — Преступники обнаглели до того, что просто страшно показываться на улице. Я рассчитываю, что хоть в данном случае милиция окажется на высоте…
Слово «хоть» кольнуло начальника розыска. Но Галяева, крупного инженера, в городе уважали. И начальник розыска, пропустив «хоть» мимо ушей, заверил его, что грабители наверняка будут найдены, тем более что Рая подробно описала их внешность.
— Можете быть спокойны, примем все меры.
И действительно, милиция энергично принялась за дело. Через несколько дней после посещения Галяевым начальника розыска некий молодой человек принёс Раины часы в скупочный магазин. Его задержали.
— До грабежей докатился? — укоризненно спросил у задержанного дежурный.
Но вор начисто отрицал свою вину.
— Это дело мне, гражданин начальник, не клейте. Не моё это дело. Я только по маленькой пробавляюсь…
Ивану можно было бы, конечно, не поверить. Он не был благородным вором из детективного рассказа, который сразу же признается во всех своих грехах. Обычный мелкий воришка — врун и пакостник. Но Иван ничем не напоминал описанных Раей грабителей.
У него была современная внешность. Но где он взял часы?
— Пацаны дали, — неопределённо отвечал допрашиваемый.
— Какие «пацаны»?
— Знакомые пацаны…
— Фамилии?
— Не знаю фамилий…
Впрочем, через день память у задержанного несколько прояснилась и он сказал, что часы ему дали Алёшка Галчонок и его сосед по дому, Борис.
— Просили загнать, — объяснил Иван Морда.
— А откуда у них эти часы?
— Это уж их дело…
— Но они что-нибудь говорили, когда передавали тебе часы?
— Говорили, что «тёмные». Ходили-де часы и ходили, пока к нам не пришли…
В милиции навели справки. Отзывы об учащемся ремесленного училища Алексее Дуванкове и молодом рабочем с механического завода Борисе Залевском были плохие: недисциплинированные, водятся с дурной компанией, хулиганят. Обоих вызвали в милицию. Вначале Дуванков и Залевский отрицали даже своё знакомство с Иваном Мордой, но потом признались, что знают его и действительно передали ему для продажи часы.
— Следовательно, вы признаете себя виновными в грабеже?
Нет, виновными в грабеже ребята себя не признавали. Они утверждали, что часы они нашли.
— Где?
— На горке в парке культуры и отдыха, в снегу…
— Так и нашли?
— Так и нашли.
— Везёт же людям, — улыбнулся сотрудник розыска. — Кошельки находят, часы, браслеты… И все на горке. Не горка, а Клондайк.
Но ребята стояли на своём: кошельков и браслетов они там не видели, а часы нашли.
— Почему же вы сказали своему дружку, что часы «тёмные»?
На этот вопрос они ответить не смогли. Показания обоих были явной ложью. Галяева их опознала. Приметы Залевского и Дуванкова полностью совпадали с приметами напавших на девушку. В общем, как любят говорить сотрудники уголовного розыска, дело было «цветным», то есть совершенно ясным.
Галяев сердечно поблагодарил начальника уголовного розыска, а все материалы по ограблению оказались, как положено, на столе следователя прокуратуры. От Фролова, по существу, требовалось только передопросить обвиняемых и основных свидетелей, а затем составить обвинительное заключение. Работы на день, от силы на два. Закончив с допросами, которые, как и следовало ожидать, ничего нового не дали, Фролов сел за обвинительное заключение. Он исписал несколько листков бумаги, прочёл написанное, отредактировал и… порвал. «Напишу завтра, — решил он. — Ещё раз допрошу пострадавшую и напишу». Но обвинительное заключение не было им составлено ни завтра, ни через день…