За тенью огненных миров. Часть пятая

Корнич Вячеслав

– Паша, вот если бы твою мужскую силу соединить с мозгами Олега, то всё остальное тебе было бы без надобности. А мне обморожение не грозит. Ты же это хотел услышать?

– Ну ты даёшь! Как догадался-то?!- глаза Доцевича расширились от удивления.

– У тебя же на лице всё написано.

– Я же говорил тебе, Пашка, что он нас раскусит.

Поначалу признание Антона привело друзей в некоторое замешательство, но потом они дружно расхохотались.

Подсушив одежду, мужчины стали готовиться к самому сложному участку маршрута. Помня о том, что восточное побережье

острова большей частью состояло из горных массивов, круто обрывавшихся к озеру, друзья постарались заполнить все свободные ёмкости водой. После осмотра снаряжения они разложили карту и стали изучать дальнейший путь к мысу Ижемей, венцом которого была гора Жима, самая высокая вершина острова.

– Мужики, я слышал от местных, что Жима одно из самых святых и таинственных мест у бурятов, - вдруг вспомнил Олег, - и в прошлом на ней шаманы проводили обряды жертвоприношения.

– Братцы, а может быть и нам что-нибудь пожертвовать духам?
– с хитрющей улыбкой предложил Доцевич.
– Зорина, например...

– А почему не тебя?
– не согласился Олег.

– Нет, меня нельзя, - покачал головой Павел.

– Это почему же, Паша? Вроде комплекцией тебя судьба не обидела.

– Дело не в том... просто одному человеку я пообещал вернуться. А если я не выполню обещания, смогут ли духи острова принять лжеца?

– Если ты Мариночку имеешь в виду, то смогут, Доцевич, ещё как смогут! Эта милая особа ещё вчера забыла о твоей персоне, так что можешь совестью не мучиться.

– Как знать, Зорин, как знать...

– Эй, остроумы, хватит паясничать, пора работать!
– одёрнул их Раскатов.

– И то верно, Антоха, топать нам ещё далече, - согласился Павел.

Какое-то время друзья корпели над картой, ориентируя предстоящий маршрут по рассчитанному азимуту, а затем по старому русскому обычаю присели на увесистых рюкзаках.

– Вперёд, бойцы, на Жиму!
– вскоре скомандовал Павел, поднимая своих спутников.

– Ну, с Богом, - выдохнул Зорин.

После того как рюкзаки улеглись на плечи мужчин, они по привычке попрыгали, приноравливаясь к нелёгкой ноше, и направились на юг острова.

Уже несколько часов они всё выше и выше забирались в горы, сбивая дыхание, и с ностальгической тоской вспоминали о степных тропах. С каждым метром подъёма их рюкзаки будто наливались свинцовой тяжестью, обжигая лямками плечи путников. А привалы, на которых друзья уже с трудом успевали переводить дыхание и восстанавливать забитые мышцы, становились всё длиннее. Даже разговоры в пути практически прекратились, лишь иногда они обменивались короткими репликами, чтобы уточнить маршрут.

Возле самых подступов к вершине они решились на очередной привал. Сбросив непомерно тяжёлые рюкзаки, мужчины в изнеможении упали на землю. Несколько минут они пролежали без движения, не желая даже разговаривать.

– Как самочувствие, Паша, наследство не поубавилось ещё?
– первым нарушил молчание Антон.

– Ты про это?
– вздохнул Доцевич, похлопывая по опавшему животу.

– Ну да.

– В норме уже. Но скажу я вам, братцы... такие прогулочки чреваты.

–

А в былые годы скакал по горам как резвый архар, - напомнил Олег.

– Э-э, то раньше было, Олежка, а теперь мы уже далеко не пацаны. Молодость, молодость, где же ты?

– А всё-таки, ребята, здорово, что мы собрались вместе, - улыбнулся Раскатов, - когда ещё доведётся...

– Кто спорит, Антоха? Я когда увидел вас, будто в прошлое окунулся, - ответил Доцевич.
– Жизнь ведь она такая штука, крутит, вертит нами, а просветов-то мало... А теперь вот оно прошлое рядом со мной.

– И в той жизни, Паша, всякое бывало, - заметил Зорин.

– Да брось ты, Олежка! В нашем прошлом не было ерунды, теперь я это знаю, всякое бывало, не спорю, но худого точно не было.

– Ты прав, Паша, - согласился Раскатов, - ерунды в этой жизни не бывает, а всё что примерили к себе, останется с нами.

Немного поплутав, они всё же вышли к расчётному месту, где должен был находиться пик Жимы.

– Мужики, поглядите!
– крикнул Олег, преодолевая одышку.
– Камушки сложены в кучи, как на Хобое, наверно, мы где-то рядом.

– Вот она Жима, - указал Антон на белую скалистую шапку, выглядывающую из окружения сосен.

– Да, похоже, что дошли, - облегчённо вздохнул Павел.

Поднявшись на самую вершину, они стали осматривать округу.

– Святые места, что же они таят в себе?
– задумчиво произнёс Зорин.

– Дух прошлого, Олег, лишь только его память, - ответил Раскатов.

– В таких местах, ребята, невольно задумываешься о смысле жизни... о вечности.

– Рано тебе, Зорин, думать о вечности, - усмехнулся Павел, - поживи ещё на грешной Земле.

– Да я не только об этом, Паша, я вообще....

– Братцы, мне вот интересно, чем же шаманизм отличается от других религий?
– полюбопытствовал Доцевич.

– Решил поменять веру?
– поддел его Зорин.

– Не доставай, Олежка, я серьёзно.

Спрятав улыбку, Раскатов окинул взглядом своих товарищей и произнёс:

– Насколько я знаю, шаманизм, как и некоторые религии, признаёт существование трёх миров, только они называются мирами духов: нижний, земной и божественный. Но в нём нет такого понятия как единобожие в отличие от того же христианства, поэтому верящие в духов природы и называются язычниками.

– Да, я тоже читал где-то об этом, - вспомнил Зорин, - а шаманы выступают как посредники между этими мирами, что-то вроде проводников человеческих душ.

– А, значит, все эти жертвоприношения и ритуалы ради того чтобы манипулировать духами?
– предположил Павел.

– Скорей, не чтобы манипулировать, а договариваться, - уточнил Зорин.

– Не вижу разницы, - пожал плечами Доцевич.

– Напрасно, Паша, разница есть... ведь люди же не зря относились к духовным мирам с трепетным суеверием, они считали их непостижимыми и всемогущими, но они так же знали, что эти миры могли быть опасными для них, поэтому и задабривали, как могли. А ведь если разобраться, то всё сущее и есть тот самый дух, а мы его неотделимая часть, - попытался пояснить другу Раскатов