За тихой и темной рекой
Шрифт:
— Вот так просто и подходит?
— Он Фролку давно знает. Они с ним как-то…
Кнутов спрыгнул со стбла и, распахнув дверь, крикнул:
— Кандыкин! Заходи!
Фрол Кандыкин нерешительно переступил порог кабинета, прошёл ближе к товарищу по несчастью и остался стоять рядом с ним, несмотря на то, что места на лавке было еще на троих.
— Продолжай, — приказал Кнутов Ярыгину.
— Так я и говорю. Подходит к нам приказчик, и…
— Погодь, — остановил Кнутов. — Кандыкин, а ты давно знаком с Пантелеем Дерябкиным?
Мужик
— Да не, барин. Мы же есть народ подневольный. Куда скажут, туда и мы. То товар какой разгрузить. То мебелишку перетащить. То пролёточку помыть, подремонтировать. Мы завсегда…
— То есть он тебе давал работу по хозяйской части?
— А то как же? Так и есть! Что скажет, мы и выполняли. И не обижал. Всё до копеечки! Как по договору!
— По договору, — повторил вслед за Фролом Анисим Ильич. — И на сей раз тоже? Это значит, вы за целковый договорились?
Кандыкин тяжело вздохнул:
— Ага.
— Каждому по целковому?
Ярыгин отрицательно затряс головой:
— Не, — и тяжко выдохнул. — На двоих.
— Тьфу… — презрительно сплюнул Анисим Ильич. — За рупь купились! И где ваши головы были? Неужели так глаза залили и не видели, что творится? Знаете, какое наказание бывает за бунт в военное-то время?
Мужики в испуге таращились на следователя.
— Расстрел!
— О господи! — Фома с трудом приподнялся на ватных ногах, и тут же рухнул на колени: — Батюшка, не погуби! Христом Богом прошу! Не знали, что делали! Вот те крест… — мужик быстро принялся креститься. — Ежели бы не опохмелка, да кто ж пошёл бы на такое? А мы ж того… А он этого… — в глазах Фрола Кандыкина стояли слёзы.
Кнутов некоторое время смотрел на них, после чего продолжил допрос:
— Хватит в ногах валяться. Лучше давай по делу. Зачтётся.
— Так что рассказывать-то, ваше благородие? Вы спрашайте, — Кандыкин смахнул картузом слёзы со щёк. — Мы ж всё…
— Кому ещё приказчик давал деньги?
Кандыкин с Ярыгиным переглянулись. И по очереди, перебивая друг друга, стали вспоминать:.
— Так этим… Людке с Рабочей. Он ей сразу дал полтину. Остальное, сказал, опосля.
— Ваньке, со скотобойни. Тому дал два рубля!
— Ванька не один пришёл, с братьями.
— Опять же, Нюрке с Артиллерийской. Ну, той… У ней бражкой разжиться можно. Ей рупь отвалил! А за что? Она и воду в бражку льет.
— Стёпке-конюху только посулил, а дать-то и не успел!
— Стёпка, дурак, матюкался, мол, зазря ноги бил.
— Там ещё лярва одна пришла, вроде как со слободки…
— Хватит! — Кнутов грохнул кулаком по столу. Наступила тишина. Анисим Ильич отдышался, после чего продолжил. — Что ж получается? Ежели каждому, кто к вам присоединялся, Пантелей Дерябкин отваливал по полтине, а вас там было с полсотни, а то и поболе, то какие же деньжищи получаются?
Ярыгин сглотнул накатившую слюну:
— Агромадные!
— Да-а, — протянул Анисим Ильич. — Откуда у мелкого
Ярыгин почесал плешь.
— Был! — чуть не выкрикнул Кандыкин. — Ну, Фома, помнишь? Мы ещё удивились: вроде как тоже китаец… В дрожках, из коих Пантелей-то выскочил. Только приглядишься, так и не похож на китайца. Вот, ежели бы он один был, то я бы сразу сказал: китаец! А как поперли мы их, то он и не похож. Не такой…
— И что, он так всё время в дрожках и просидел? — спросил Кнутов.
— Ну да. Хотя, когда на набережной… — Кандыкин запнулся, но тут же продолжил: — Не, тут не видел, врать не стану.
— Уехал он! — неожиданно вставил Ярыгин. — Как вы, ваше благородие, в Пантелея-то пульнули, он сразу дёру дал! Я видел.
— Понятно, — Анисим Ильич упал на стул. Выходит, цирюльник рисковать не стал. Оно и понятно. Старика не увидел. Ломать замок, да после того… — Да, не вовремя я у вас там оказался. А?
— Где, — неуверенно дал о себе знать Ярыгин, — ваше благородие?
— Пошли вон!
— Куды?
— Вон, я сказал! — прикрикнул Кнутов, и Ярыгин с Кандыкиным вмиг испарились из кабинета.
Анисим Ильич некоторое время в раздумьях раскачивался, сидя на стуле. «Любопытно, — рассуждал сыщик, — это каким же образом цирюльник-японец смог навести мосты с Пантелеем Дерябкиным? И когда? Разве, во время пребывания последнего во Владивостоке? Мало ли за какой надобностью купец мог послать своего человека в Приморье. У Кириллы Игнатьевича и во Владивостоке, и в Хабаровске есть магазины. А купить Пантелея можно было с потрохами и за дырку от бублика. Ай да япошка, каков шустрец…»
Размышления Анисима Ильича прервались неожиданным и весьма странным образом. Из коридора послышались громкие голоса, гневные выкрики и угрозы. Следователь хотел выйти и приструнить нарушителей порядка, но двери распахнулись сами, и в кабинет ворвался младший следователь Селезнёв:
— Анисим Ильич, тут к вам…
— Кто? — Кнутов почуял недоброе.
Крики из коридора доносились уже более явственно.
— Мадам Бубнова. То есть вдова купца Бубнова! Очень, знаете ли, не в духе.
— Это ж сколько можно над людьми-то издеваться? — летел из коридора знакомый голосок. — Где этот следователь? Где этот сатрап? Чем он занимается? В кабинете прячется?
— Чего это она?
— Требует, чтобы вы прямо сейчас занялись её мужем. То есть убитым…
— Так мы этим и занимаемся!
— Она не верит!
Кнутов кивнул на двери:
— Селезнёв, скажи, меня нет!
— Как же так, Анисим Ильич? — Харитон Денисович растерянно развёл руки и быстро заговорил: — Вы же есть! Я и подтвердил… Она выбьет дверь и проверит! Она такая… И к тому же я не могу лгать! Для меня это, как-то… К тому же она и так ворвётся!