За точкой невозврата. Вечер Победы
Шрифт:
– У нас есть сведения, – произнес президент Рузвельт, – что даже если мы не согласимся на раздел мира по полушариям, то Японскую империю дядя Джо сломает в любом случае, так как устранение жестокого хищника с восточных границ для него представляется жизненно важной задачей. Но счастья нам от этого будет немного, потому что в случае нашего отказа признать поражение и заключить мир в текущей конфигурации вместо Объединенного Флота Японской империи на Тихом океане появится частная военная кампания адмирала Ямамото, опирающаяся на промышленную мощь объединенной Евразии и технологическое превосходство русских из будущего. И тогда нам небо покажется с носовой платок. И ту же цель преследует начавшаяся неделю назад операция дяди Джо по устранению с карты мира Турецкой республики. Ни он, ни его потусторонние покровители не хотят оставлять поблизости от советских границ ни одного уголка, куда могли бы сунуть
Гопкинс потер переносицу двумя пальцами и изрек:
– Мистер Путин и прочие русские из будущего не верят в то, что ваш Новый Курс продлится хоть сколь-нибудь долго после завершения этой войны. Точнее, не так… Если наша Америка останется региональной североамериканской державой, то нынешняя экономическая система сохранится в ней надолго, если не навсегда. А вот если наша страна станет мировым гегемоном, то от законов Нового Курса не останется и следа, поскольку они сдерживают аппетиты наших банкиров и биржевых спекулянтов с Уолл-стрит. Главный побудительный мотив нашей цивилизации – это алчность, и укротить ее может только страх перед уничтожающими все кризисами и социальными потрясениями. Дядя Джо обязался не вести у нас свою социалистическую пропаганду, так как для такого образа жизни наш народ подходит примерно так же, как стая обезьян для хорового пения.
– Покоряя Европу, – сказал вице-президент Уоллес, – дядя Джо выдвинул концепцию разных уровней советизации в субъектах одного государства, в зависимости от соотношения коллективного и индивидуального в их этнокультурном правосознании. Чем больше тот или иной простой народ (русские, немцы, французы, англичане или американцы) склонен добровольно объединяться в артели и кооперативы для совместного осуществления производственной деятельности, тем больше социализма может быть в предназначенной для него экономической системе. Типичный американец – белый англосакс протестантского вероисповедания – объединяться не будет ни с кем и никогда. Исключением можно считать только небольшие команды золотоискателей во время лихорадки на Юконе, но и там значительная часть таких временных коллективов заканчивала конфликтами с поножовщиной из-за раздела добычи. Новый Курс – это почти предельный уровень социализации американской системы, который она может перенести. Я думаю, что, если вынести Билль об экономических правах даже не на голосование в Конгрессе, а на общенациональный референдум, то он все равно не пройдет. Слишком много людей, считающих себя успешными и самодостаточными, отрицательно отнесутся к тому, что мы собираемся обеспечить права всем, а не только тем, кто рвет жилы, выпрыгивая из своей шкуры.
– И что же нам делать, Генри, в такой плохой ситуации? – с раздражением спросил Рузвельт.
– Покориться воле дяди Джо и мистера Путина, ибо их совместной мощи нам не переломить, и постараться не упустить Канаду в тот момент, когда Советы будут силой ломать Британскую империю, дабы не допустить ее превращения в наш непотопляемый авианосец, – ответил вице-президент. – Ничего другого я вам посоветовать не могу. А воротилам нашего бизнеса будет лучше умерить свою алчность, потому что в противном случае дядя Джо возьмет у мистера Путина большой кнут и примется лупцевать им прямо по головам тех, кого они пропихнут на наше место.
– Так значит, Генри, вы считаете, что мой Новый Курс подходит только для той Америки, которая соблюдает доктрину Монро и не рвется властвовать над всем миром? – спросил Рузвельт.
– Именно так, мистер президент, – кивнул Генри Уоллес. – Информация, которую с того конца Врат привез мистер Гопкинс, говорит об этом однозначно. И в то же время этому не противоречит план дяди Джо и мистера Путина, которые не хотят уничтожать нашу Америку только потому, что Советской России нужен оппонент, с которым она могла бы соревноваться и которого она не пыталась бы сожрать, потому что это так далеко, что почти на другой планете, а население там относится к социализму более чем скептически.
– Такие вопросы следует решать на личных переговорах, не доверяя посредникам, – сказал Рузвельт. – Мистер Халл, сообщите дяде Джо, что было бы желательно в ближайшее время организовать у него в Москве встречу Большой Тройки с участием мистера Путина. Если они согласны, то пусть высылают за мной свой летающий дилижанс…
– А как же Черчилль? – спросил Корделл Халл. – Ведь он как бы наш союзник по Атлантической хартии…
– Про атлантическую хартию забудьте, – буркнул Рузвельт. – Не было никогда такого явления, и точка. А Черчилль вместе с его
12 января 1943 года, вечер. США, Вашингтон, Белый Дом, Президентские апартаменты, комната Рузвельта
Элеонора Рузвельт, супруга и единомышленница 32-го Президента США Франклина Делано Рузвельта
Я ждала своего мужа с совещания, пребывая в некотором возбуждении, так что не могла сидеть на месте. Я то подходила к окну, то хваталась за газеты. Мне было неспокойно. Я знала, что итогом этой встречи станет важное решение, определяющее наше будущее.
Лишь бы Фрэнки не совершил роковой ошибки… Впрочем, Перл-Харбор стал ему хорошим уроком. Несмотря на предупреждение мистера Путина, начало войны получилось даже хуже, чем в другом мире, в результате чего мы потеряли не только Филиппины, которые по-настоящему никогда не были нашими, но и штат Гавайи, и теперь нашим адмиралам придется начинать свое контрнаступление с рубежа базы в Сан-Диего. Впрочем, его также изрядно впечатлили и мои рассказы о том, что я увидела и узнала в двадцать первом веке. Сама же себе я вынуждена была признаться, что влюбилась в Россию будущего… После той удивительной поездки я долго вспоминала ее, и до сих пор не могу забыть своих впечатлений. А когда я думаю о том, во что ТАМ превратилась моя Америка, то содрогаюсь от ужаса и отвращения. Это какой-то немыслимый кошмар: парад алчности, злобы, тщеславия и греха… И я прекрасно понимаю, что в наших силах не допустить всего этого. Именно сейчас – тот решающий момент, когда все можно изменить. Мне известно, что дядюшка Джо и мистер Путин, которые чужды бессмысленного смертоубийства, предложили нам отличный, на мой взгляд, вариант разрешения потенциально опасной ситуации.
Кстати, Финляндия и Турция, отказавшиеся от подобных гуманных предложений, получили войну на уничтожение, ибо дядюшка Джо считает, что если враг не сдается, то с ним незачем церемониться. А вот Болгария, Венгрия и Румыния, вскочившая в этот поезд в последний момент, согласились с тем, что им было предложено, и получили весьма гуманное и уважительное обращение. В Болгарии при правительстве, состоящем из коммунистов и военных, по-прежнему правит царь Борис Третий. В Венгрии к власти пришел дуумвират из молодого коммуниста Яноша Кадора и наследника предыдущего диктатора Иштвана Хорти, а в Румынии у руля государства находится… королева-мать Елена Греческая и Датская, шлейф которой опять же заносят местные коммунисты и военные. Вот так, делая свои самые лучшие предложения, дядюшка Джо держит под рукой заряженный и взведенный кольт, чтобы в случае отказа сразу же пристрелить глупого упрямца.
Мы тоже получили свое «самое лучшее» предложение – потому что, даже не находясь прямо под боком у Советской России, представляем для нее тяжелую экзистенциальную угрозу. История другого мира говорит об этом однозначно, и дядюшка Джо не может ее игнорировать. Однако у предложенного нам плана имеются свои неприятные нюансы…
Как поступит Фрэнки? Ведь и в нем тоже заложены ядовитые семена предубеждения, гордости и жажды превосходства. Это именно из-за них он провоцировал японцев на нападение, и не отказался от своего намерения, даже когда узнал, какую цену, кровью и жизнями, в другом мире пришлось заплатить американцам за его планы. У нас тут эта цена из-за упрямства моего мужа выросла многократно, потому что информация о том, что мы знаем о грядущем нападении, каким-то образом дошла до японцев, и они отнеслись к ней серьезно. Адмирал Ямамото вообще очень серьезно относится ко всему, что непосредственно касается его профессиональных компетенций. Теперь я понимаю, что нечто подобное было неизбежно. В эту тайну были посвящены несколько десятков тысяч русских из будущего, ненавидящих американцев своего мира как исчадий ада, а потому за несколько месяцев, что прошли от их пришествия до Перл-Харбора, японская разведка неизбежно должна была заполучить эту информацию в полном объеме, тем более что она вообще не считалась секретной. О каких-то других вариантах я даже думать не хочу.