За твоей улыбкой
Шрифт:
Постукивая кончиком ручки по открытой тетради, я услышала щелчок в прихожей, а затем шорох.
Сердце радостно зашлось в груди. Наконец-то вернулся!
Спрыгнув с кровати, я, поправляя на ходу футболку и шорты, вышла из комнаты и, вздрогнув, застыла, увидев в свете, льющемся из кухни, лысину какого-то мужика, от которого уже на всю квартиру воняло бензином и собаками.
Он наклонился, выискивая что-то в тумбочки для обуви. Его куртка была грязная, на ней были видны жирные разводы, а рукав оказался надорван, из-за чего виднелся белый синтепон. Будто
Кто он такой и что он забыл в квартире Максима? Какого чёрта он рыщет в его вещах? Мне здесь разрешили жить, но даже я себе такого не позволяю.
В одну секунду поняв, что после того, как этот человек закончит обыск тумбочки, в поисках наживы он пойдёт дальше по квартире, в которой будет очень удобно меня прирезать. Уже в следующее мгновение я взяла с полки, которая была рядом со мной, какую-то небольшую статуэтку и запустила ею в лысую голову мужчины.
Тот с шипением схватился за голову и начал оседать на задницу. Не теряя времени, пользуясь преимуществом в виде эффекта неожиданности, я рванула к нему, сняла с крючка длинную лопатку для обуви и начала ею лупить мужчину, от которого тошнотворно несло уже не бензином, а какой-то помойкой.
Похоже бомж с автозаправки решил поживиться. А я, видимо, не закрыла нормально дверь, раз у него получилось попасть в квартиру.
– Маша… Марьяна! – услышала я строгий голос и потеряла дар речи, когда мужчина, которого я била лопаточкой, практически закрыв глаза, выпрямился во весь рост, встав выше меня, а затем в нём я узнала Максима. Только по глазам. – Это я. Максим!
– сказал он, морщась от боли и, накрывая макушку ладонью.
– Максим? – я не поверила своим глазам и тому, что услышала. – Что с тобой? Почему ты в такой одежде? Почему так воняешь?!
– Машина сломалась по дороге... Долго рассказывать, Твою мать!
– выронил тот нервно и стиснул зубы. Похоже, я хорошо попала статуэткой по его голове.
– А зачем ты как вор заходишь в свою квартиру? – в сердцах я даже замахнулась ещё раз лопаточкой.
– Потому что думал, что ты спишь. Не хотел будить.
– А там что искал? – кивнула я в сторону тумбочки.
– Пакет. Там должен был быть пакет. Моим ботинкам хана. Хотел сразу закинуть их в пакет и завтра вынести на помойку.
Я опустила взгляд и увидела, что на его ногах не было, вообще никаких ботинок.
– А где?...
– За дверью. Они в дерьме. Пришлось идти на ферму за трактором, чтобы машину дотянуть до ближайшей заправки.
Паззл относительно его внешнего вида сложился. Непонятна была только одна деталь.
– А лысый ты почему? Это, типа, смешно? – меня триггернуло. К горлу подступил ком. – Мне должно быть сейчас весело, да?
– Это традиция… - начал Максим и тут же осёкся. – Чёрт! – выдохнул он шумно и ладонь его с макушки переместилась на лицо, с которого он словно попытался что-то смахнуть. – Марьян, прости меня. Я не подумал. Но это, правда, традиция такая – на проводинах брить головы призывнику. Родственники тоже бреют. Лёха тоже бритый. Отец призывника, кстати, тоже. Я не подумал, прости. Это
– Хватит. Не тараторь, - оборвала я его. Ком в горле отступил. Я вновь вернула себе способность нормально дышать. Опустила руку с лопаточкой и набрала в грудь побольше воздуха, о чем тут же пожалела, когда вонь от Максима наполнила лёгкие. – Ну, ты и воняешь, - поморщилась я. Включила свет и вздрогнула, увидев, что рассекла Максиму лоб, кровь с которого он частично размазал по лицу. – Господи! – выдохнула я. – Быстро мыться и я обработаю тебе рану!
Оставив злосчастную лопаточку на комоде, я рванула на кухню, где в приступе паники достала из верхнего ящика аптечку.
Я слышала, как в ванной шумела вода. Выйдя в коридор, пока ждала Максима, я увидела большой мусорный пакет, в который он закинул всю вонючую одежду и грязные ботинки. Завязав его, чтобы меньше вонял, я вернулась в кухню и разогрела ужин.
Наконец. Максим вышел из ванной, прошёл в свою комнату в полотенце и вышел оттуда через минуту уже в домашних штанах.
– Садись, - я выдвинула для него стул.
Максим молча и послушно сел на стул, подставил мне лицо и расставил ноги пошире, чтобы я могла между ними стоять. Пока я обрабатывала его рану на лбу, он с лёгкой улыбкой разглядывал моё лицо.
– Не знал, что ты носишь очки, - произнес он.
От него пахло гелем для душа и зубной пастой.
– Только когда приходится иметь дело с чем-то мелким. Типа, переписыванием конспектов, шитьём… или с твоим мозгом, - заглянула я ему укоризненно в глаза. – Кто в свою квартиру заходит как вор? И почему не позвонил, чтобы сказать, в каком виде явишься? И когда, вообще, явишься? Я же жду тут. Волнуюсь.
– У тебя хороший удар, кстати, - хмыкнул Максим, продолжая разглядывать моё лицо, как заколдованный и улыбаться при этом, как дурачок.
– А у тебя теперь шишка на макушке. Единорог, блин! – ворчала я, приклеивая к его лбу пластырь. – Дай посмотрю.
Не дожидаясь, я наклонила Максима к себе, из-за чего ему пришлось упереться лбом мне в живот, пока я разглядывала шишку на его колючей голове. Он не был лысым под ноль. Миллиметра два волос осталось. Но это было очень непривычно – после волос, готовых к съёмке в рекламе шампуня, увидеть колючего ёжика… с шишкой.
– Что там? Кишки видно? – спросил Максим. Его явно что-то забавляло.
– Если бы я бросила той статуэткой сильнее, то было бы видно. Заживёт.
Поставив окончательный «диагноз», я осталась неподвижно стоять, ожидая, когда Максим оторвёт свой лоб от моего живота. Но секунды шли, а он оставался всё так же приклеенным ко мне. Не зная, куда деть руки, я положила их на его обнаженные плечи.
Честно говоря, я думала, что после вчерашнего разговора по телефону, нам обоим будет крайне неловко увидеться. Но всё оказалось не так уж и сложно.
Максим упирался лбом мне в живот, а локтями о свои колени. Стоит ему сместить руки чуть ближе к себе, и он обнимет мои ноги. Но он этого не делал, оставив кисти рук висеть недалеко от моих бедер.