За Великой стеной

Демиденко Михаил Иванович

— Взлетим? — сказала неуверенно его жена, входя в кабину. — Я их сдвинула поближе, чтобы переместить центр тяжести... Кажется, взлетим... Подожди, свяжусь с диспетчером.

Она надела наушники и включила передатчик. Запела морзянка. Потом послышался голос диспетчера:

— Эй ты, как тебя... «Рикша», ты готов? Алло!

— «Морской дракон» готов к вылету, — гордо отозвалась женщина. — Прием!

— На взлет. Коридор пустой. Не забудь высоту

полета и позывные, а то тебя собьют националисты. «Дракон»! Ящерица бесхвостая! Прием!

— Не забудь передать, пожалуйста, о нашем вылете в Тайбей, — сказала женщина, не обращая внимания на оскорбления.

— Черт с вами... сообщу. Счастливого полета, «Дракон»... Прием!

— Спасибо! Вас поняла. До свидания!

Женщина выключила передатчик, прошла вперед и села на место второго пилота. Моторы ревели как разъяренные быки, «лодка» пробежала больше половины косы... Ее разбег должен быть немного меньше, чем у суперлайнера, но она была так перегружена, что не могла оторваться от воды, била грудью по волнам, ее колотило в ознобе, казалось, еще минута, и она рассыплется...

Они проскочили косу. В сторону юркнул катер береговой охраны, и там, дальше, у противоположного берега проливчика, стояли сплошным мостом сампаны, точно ряска на глухом пруду. На сампанах жили «водяные люди» — те, кому не хватило места на земле. Дети ползали, привязанные за пояс, чтобы не свалиться в воду. Женщины готовили на жаровнях скудную еду... Страшная беднота. И все же условия жизни «водяных людей» были более сносными, чем людей на берегу.

Наконец «Дракон» оторвался от воды, тяжело, как летучая мышь с детенышем на животе, начал набирать высоту. Внизу промелькнули европейские кварталы.

Странный полет господина Фу начался благополучно.

Часа через полтора летчик обернулся, показал через передний фонарь куда-то вниз. Господин Фу радостно закивал головой.

Пройдохе Ке точно внутрь пищевода вставили бамбуковую палку — он первый раз летел на самолете, его тошнило. Положение слуги не позволяло ему задавать вопросы, ему платили за молчание. Но с некоторых, пор (наученный опытом) он перестал любить таинственность. Он понял, что идут на посадку. И сразу вспомнился пиратский остров...

«А вдруг господин Фу выследил меня и везет к Комацу-бака?» — подумал Ке. Он украдкой нащупал кольт в кармане и немного успокоился. Мимо прошла жена пилота — она торопилась в салон успокоить пассажиров. Ке догадался — пачка долларов была платой за промежуточную посадку. Господин Фу летит не на охоту.

«Дракон», он же «летающий гроб», «бесхвостая ящерица» и т. д., приводнился, подрулил к берегу. Фу стоял рядом с летчиком, показывал, куда подогнать гидроплан. Остров, на который они прилетели, не был похож на тот, с которого бежал Пройдоха.

Встретили их на вертлявой металлической моторке военные. Китайские националисты. Офицер церемонно поклонился, пожелал «фацай, фацай» [22]

прилетевшему господину Фу. Пройдоха перетащил багаж к выходу, передал солдатам и спрыгнул в моторку.

Гидроплан улетел, моторка пошла к берегу, где белели домики гарнизона острова. Они прошли вдоль берега, заросшего колючим кустарником. Кое-где еще виднелись старые осыпающиеся окопы позиций дальнобойной артиллерии. Орудий не было видно, их сняли с позиций несколько лет назад за ненадобностью.

Господин Фу ушел с офицером. Пройдоха остался в обществе трех солдат. Это были старики. Двадцать или больше лет назад их сюда привезли с континента, и вся жизнь их прошла здесь... Может быть, судьба их сложилась несколько иначе — Пройдоха не расспрашивал, да если бы и спросил, то его бы не поняли, и он тоже ничего не понял бы: он не знал китайского северного диалекта. Солдаты налили зеленого чая, отлично утоляющего жажду, дали вареного батата, первосортного клейкого риса пэнлайми, зерна были крупными и вкусными. Потом он сидел на скамейке около казармы и лущил мелкие ароматные мандарины — тунгань. А старики глядели на него слезящимися глазами и думали о чем-то своем, тягучем и неинтересном.

На другой день господин Фу неожиданно позвал Пройдоху на рыбалку.

— Мотор знаешь? — спросил господин.

— Я знаю все моторы, — сказал Пройдоха.

Они поехали на небольшой лодке с подвесным мотором к южной оконечности острова. Третьим в лодке оказался американец. Небольшого роста, совершенно лысый, с янтарными глазами, как у огромной кошки. Но рыбалка выдалась какая-то странная... Как и все путешествие. Господин приказал Пройдохе подойти к берегу у скалы, на которой торчал маяк. И ушел с янки куда-то.

Вернулись они к вечеру, и уже в темноте Пройдоха доставил их к казармам. Господин Фу улыбался, не в силах скрыть радость, лысый янки снисходительно похлопывал его по плечу и что-то говорил. Пройдоха лишь понял одно выражение: «О'кэй».

Потом прошло еще пять дней. И Пройдоха оказался участником еще более странной рыбалки... Господин Фу эти пять дней не беспокоил слугу. Он целыми днями пил тонкое шаосинское вино, играл с офицерами-чанкайшистами в маджан, проигрывал по-крупному, но проигрыши, казалось, его не огорчали, даже вроде бы и доставляли удовольствие... Ночью он вдруг разбудил Пройдоху и приказал идти за ним к пристани.

— Домой будешь возвращаться морем, — сказал он. — На той лодке, на которой мы ездили рыбачить. Дойдешь до маяка, в миле от него, прямо на юг, увидишь джонку. Лодку потопи... За нее уплачено. Тебя ждут в джонке.

— Мы так не договаривались... — запротестовал Пройдоха. Ему стало страшно — слишком много непонятного. Он не любил тайн, потому что за разгадку уже пришлось однажды платить слишком дорого.

— Иди! — коротко приказал господин. И в его голосе прозвучали такие нотки, что Пройдоха замолчал.