За Веру, Царя и Отечество

Шамбаров Валерий Евгеньевич

Неверными оказываются и представления о том, будто наша экономика сильно зависела от иностранного капитала - в советское время Россию вообще изображали чуть ли не придатком западных стран. Общий объем зарубежных вложений в отечественную промышленность составлял по разным оценкам от 9 до 14%, то есть был не больше, чем в западных странах, которые тоже пользовались иностранными инвестициями, когда это диктовалось целесообразностью. Можно привести сравнение - внешний долг России к 1914 г. достигал 8 млрд. франков (2,996 млрд. руб.), причем имел тенденцию сокращаться. А внешний долг США составлял 3 млрд. долларов (6 млрд. руб.). Превышал российский вдвое. Это была общая тенденция всех стран, развивающих свою экономическую базу. Почему не брать, если выгодно? Вот и Россия брала - либо в критических ситуациях, наподобие 1905-1906 гг., либо для осуществления крупных и капиталоемких проектов, как железнодорожное строительство. И это действительно было выгодно: немцы при нехватке свободных капиталов провозились с Багдадской

дорогой 20 лет, так ее и не закончив, а огромная Транссибирская магистраль была создана за 14 лет и вскоре уже приносила колоссальную прибыль.

Исключением в отношениях с иностранцами являлись связи с Германией. Она с лихвой использовала односторонние выгоды кабального договора, который навязала русским за "помощь" в 1904 г. Немецкие товары составляли половину импорта в Россию, подавляя развитие аналогичных отечественных отраслей. Причем русским навязывали даже совершенно не нужное им прусское зерно. Выращиваемое руками русских, так как ежегодно немцы за мизерную плату набирали в западных губерниях сотни тысяч сезонников. Германский капитал активно внедрялся и в самой России, захватив под контроль половину торговых фирм, часть банков, судостроительных и судоходных компаний, две трети электротехнических предприятий. Видный американский историк Дж. Спарго писал: "Хладнокровная, безжалостная манера, с которой Германия осаждала Россию со всех сторон, как в Азии, так и в Европе, систематические усилия по ослаблению своей жертвы, его экономическая эксплуатация вызывает в памяти удушение Лаокоона и его сыновей".

Но в 1914 г. срок договора истек. И съезд российских экспортеров, состоявшийся в Киеве, обратился к правительству: "Россия должна освободить себя от экономической зависимости от Германии, которая унижает ее как великую державу". Предлагалось ввести тарифы для компенсации привилегий германским трестам, развивать торговлю с другими государствами - с которыми выгода будет обоюдной. Аналогичные требования сыпались отовсюду. Д.И. Менделеев говорил: "Вы не можете пахать всю русскую землю германскими плугами". А министр финансов Барк пришел к заключению: "Именно за счет своей торговли с Россией Германия смогла создать свои пушки, построить свои цеппелины и дредноуты! Наши рынки должны быть для Германии закрыты". В общем, продлить договор Петербург отказался, и газеты писали об "экономической дуэли между русскими и германцами". Хотя на самом деле Берлин просто поставили в равные условия с другими государствами.

Население России составляло в это время 160 млн. чел. и быстро росло, рождаемость была очень высокой (45,5 детей на 1000 жителей в год), иметь 5-6 детей в крестьянской семье считалось нормальным. А версии о низкой культуре и "полной неграмотности" большинства тогдашних россиян реальным фактам отнюдь не соответствуют. Просто западные исследователи, оценивая уровень грамотности в России в 30%, допускали "юридическую" подтасовку. Учитывали выпускников гимназий, реальных училищ, земских школ - но не принимали в расчет церковно-приходские, полагая, что они не дают "настоящего" образования. Хотя как раз их-то оканчивали почти все деревенские мальчишки и девчонки, и уж худо бедно, а читать, писать и считать обучались. А в 1912 г. в России вообще был принят закон о начальных училищах и введении обязательного начального образования. Так что неграмотность сохранялась только в некоторых национальных областях Северного Кавказа, Казахстана, Средней Азии, среди "инородцев" Крайнего Севера и Сибири. Но ведь и индус в составе Британской империи или алжирец в составе Франции вряд ли были более образованными. Однако и в этом случае подсчеты велись исключительно для метрополий.

Если же коснуться российского среднего образования, то нелишне вспомнить, что тогдашние гимназии и реальные училища давали объем знаний примерно на уровне большинства современных вузов. А человек, получивший высшее образование, куда как отличался от советских и постсоветских "молодых специалистов". Он был Специалистом с большой буквы, высочайшей квалификации. Предвоенное время известно как "Серебряный век" русской культуры. Невиданного расцвета достигла литература, поэзия, музыка, балет, наука. И авторитетнейший критик и культуролог того времени Мэтью Арнольд, которого называли "законодателем вкусов", писал, что с конца XIX в области мировой литературы "французы и англичане потеряли первенство", оно перешло к "стране, демонстрирующей новое в литературе... Русский роман ныне определяет литературную моду. Мы все должны учить русский язык". А американский исследователь Дж. Спарго, которого также трудно заподозрить в пристрастности, приходил к выводу: "Годы правления Николая II были характерны быстрым промышленным ростом; происходила стремительная трансформация крестьянства в мелких хозяев, быстро распространялось образование, наблюдались новые, многообразные и оригинальные культурные процессы, осуществлялось приобщение целого поколения к политическому опыту посредством земств, муниципалитетов, Думы и судов; и происходило грандиозное освоение Сибири".

Да, в жизни страны происходили очень заметные преобразования. В 1912 г. (кстати, раньше, чем в США и ряде европейских стран) Россия приняла закон о социальном страховании рабочих. А Столыпин своими реформами сбил остроту социальных напряжений в деревне и способствовал

дальнейшему развитию сельского хозяйства. Патриархальные сельские общины, где земли подвергались периодическим уравнительным переделам и хорошему хозяину мог завтра достаться запущенный участок пьяницы, стали тормозом для частной инициативы. И по указу 1909 г. толковые крестьяне получили возможность выйти из общины на "отруба" и хутора, чем и воспользовалось 2 млн. хозяев. А для местностей, где особенно остро стоял аграрный вопрос, была начата переселенческая политика - на просторы Сибири, Казахстана, Дальнего Востока. Желающим получить там землю прощались недоимки, выдавались беспроцентные ссуды, обеспечивалась перевозка за государственный счет, они на 5 лет освобождались от налогов. В рамках этой кампании переселилось 3 млн. крестьян - а это, в свою очередь, способствовало освоению богатых окраинных регионов.

Впрочем, заслуги Столыпина являются сейчас общепризнанными, и, например, Оксфордская энциклопедия вообще называет его "последним компетентным государственным деятелем Российской империи". Что также является совершенно несправедливым утверждениям и позволяет усомниться в компетентности авторов подобных оценок. Достаточно взять такого блестящего министра иностранных дел, как Сазонов. Или Коковцова, талантливого финансиста и экономиста, занявшего пост премьера после убийства Столыпина. Как раз при нем страна достигла своего наивысшего расцвета. Если в 1905 г. она оказалась в момент кризиса с совершенно пустой казной, то при Коковцове не только рассчиталась со старыми долгами, но и смогла создать солидный золотовалютный резерв. Настолько солидный, что хватило на мировую войну и еще осталось.

В политическом отношении предвоенная Россия давно уже не являлась абсолютной монархией. Царь еще в 1864 г. ограничил свою власть введением Судебного Устава. И с этого времени Закон стоял выше воли самодержца. Тогда же стало внедряться земское демократическое самоуправление, в чью компетенцию входили вопросы благоустройства, здравоохранения, образования, социального обеспечения.. А Манифест от 17.10.1905 г. и реформы 1907 г. установили в стране режим конституционной парламентской монархии. Поэтому граждане России имели примерно тот же объем гражданских прав и свобод, что другие великие державы. Но только сравнивать надо не с нынешним Западом, как это, увы, часто делается, а с Западом начала ХХ в. Да, избирательное право было еще не всеобщим - но всеобщим оно в то время не было ни в Англии, ни в США, ни во Франции, везде ограничиваясь системами цензов, социальными, имущественными, половыми, национальными и т.п. барьерами.

Что касается свободы политических партий, то в Думе были представлены даже большевики и эсеры. Запрещена была только экстремистская и террористическая деятельность. Но ведь это вполне нормальное явление. А в других странах под "антигосударственными" или "антиобщественными" понимались деяния очень широкого спектра. Скажем, подавление вооруженной силой не только демонстраций, а даже забастовок широко применялось и во Франции, и в Германии, и в Италии, и в Швейцарии. В России к таким выступлениям относились, пожалуй, намного терпимее - в Швейцарии и Германии забастовщиков без разговоров угощали пулями, а во Франции в 1910 г. бастующих железнодорожников принудительно поверстали в солдаты. Существовала в России и свобода слова. Предварительная цензура была отменена. Осталась лишь карательная - возможность наложения штрафов или закрытия изданий за те или иные публикации, но и это в начале века практиковалось везде. Безграничной и бесконтрольной свободы тогда не существовало - регулировались и вопросы "общественного порядка", и нравственности. А уж за антиконституционные публикации и призывы к противоправным действиям авторы и издатели крепко поплатились бы в любом государстве.

Из изложенного выше вытекает естественный вопрос - каких же в таком случае "свобод" еще не хватало русским либералам, и почему Дума находилась в вечной оппозиции к верховной и исполнительной власти? А она просто добивалась другой формы государственности. Чтобы правительство формировалось парламентским большинством и было ответственно перед парламентом. Хотя подобная структура власти и сейчас принята далеко не везде - она существует в Англии, а в США и Франции - нет. Но русских либералов интересовал только такой вариант. Чтобы самим получить возможность дорваться до власти. И их очень обижало, что при формировании очередных кабинетов царь предпочитает выбирать администраторов-профессионало в, а не думских болтунов. Ну и конечно же, играли роль все те же комплексы русского западничества, согласно которым свободы, полученные от царя, были как бы и не настоящими, были вообще "не свободами", раз они дарованы сверху. Поэтому воспринимать возню либеральной оппозиции как борьбу демократии против остатков абсолютизма глубоко неверно. Взять, скажем, вопрос - кто мешал Столыпину при проведении его вполне либеральных аграрных реформ? Реакционеры-черносотенцы? Вот уж нет. Дума! А кто так и не дал Столыпину ввести земства в западных губерниях? Опять Дума! Только лишь из-за того, что инициатива исходила "сверху". То есть борьба-то шла не за демократию, а за власть - со стороны тех, кто ее не имел, но хотел иметь. Но особенностью русской истории как раз и стал тот фактор, что наши западники постоянно апеллировали к западному "общественному мнению" и почти всегда находили там понимание.