За все грехи
Шрифт:
Алессандро смотрит на нее, но видно, что мысли его где-то далеко. Потом он начинает говорить.
– Безумный город, – говорит он, делает глоток из бутылки и берет орешек из деревянной мисочки на столе. – Он похож на гигантский муравейник, наполненный людьми и машинами… Самое сложное – перейти дорогу.
Он берет еще орешек.
– Заблудиться – раз плюнуть, чувствуешь себя песчинкой среди тысяч людей. Не поверишь, но это чувство вселяет ощущение свободы.
Вдруг Алессандро чувствует, что очень голоден,
– Вьетнам – сложная страна, – продолжает он, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Перемены в ней, к сожалению, ведут к несправедливости и неконтролируемому общественному напряжению.
Видно, что в его голове роится множество мыслей, может, мрачных и неприятных, о которых Линда может только догадываться. Но сейчас он рассказывает ей только о хорошем.
– Но несмотря ни на что, там замечательно. Самые прекрасное, что я увидел – это лица людей. Их черты завораживают. Они ведут себя поистине с королевским достоинством.
– А вьетнамки, они какие? – подмигивает Линда.
– Из азиаток они, пожалуй, самые лучшие: стройные, со светлой бархатной кожей, гладкими черными волосами… – он прикрывает глаза, и на лице у него появляется блаженство. – Если только повезет их увидеть.
– Почему?
– Потому что по городу девушки ходят укутанные, как туареги по пустыне: даже глаз не видно.
– Зачем?! – Линда потрясенно встряхивает головой.
– Страшно боятся солнца, стараются всеми способами защититься, надевают кучу одежды: чулки, перчатки, шляпы, маски. Бывает даже сложно разобрать, симпатичная девушка или нет. – Алессандро разминает спину, наклоняет голову вправо, затем влево. – И все же Ханой – какой-то другой…
– В каком смысле?
– В том смысле, что хотя это и Азия, там нет той наглой откровенности, как в гоу-гоу-барах Бангкока или на Филиппинах.
– А, ясно… Вьетнамки немного ханжи.
– Ну, скажем так, они относительно целомудренны и замкнуты. К ним не относятся стереотипы о секс-туризме…
– Я что, должна поверить, что ты не покорил сердце ни одной вьетнамки? – не унимается Линда.
– Ну, скажем так, мне пришлось попотеть больше обычного, – загадочно улыбается он.
Хотела бы она посмотреть на женщину, которая сможет устоять перед этой улыбкой.
– А сейчас у тебя кто-то есть? – спрашивает Линда напрямую.
– Чего? – переспрашивает Алессандро. – Да ну! У меня нет ни времени, ни желания на что-то серьезное.
Иногда в письмах он писал ей о женщинах, с которыми знакомился в разных уголках света. Ей нравилось читать эти «записки моряка», где правда всегда приукрашена, иногда испытывая ревность.
– А у тебя кто-нибудь есть?
– Ну… не совсем, – неопределенно отвечает она, скривив губы. На мгновение
Алессандро смотрит на нее, изучает, как объект для фотографии в просвете окна, стирающем четкие очертания.
– Неправда, ты так же хороша, какой я тебя помню, и совсем не изменилась. Даже стала еще красивее.
Линда опускает глаза и улыбается. В нее будто вселился дух противоречия. В памяти ожили воспоминания. Она чувствует смятение и что-то неизведанное впереди.
Алессандро тоже остался таким, каким она его помнила.
– Хотя погоди-ка… кое-что изменилось. – И на его лице появляется дьявольская усмешка. – У тебя выросли сиськи! – он показывает на них пальцем.
– Ну да, конечно, – Линда поправляет край халата. – Пока тебя не было, я решила вкачать туда силикон, совсем чуть-чуть, хотя не уверена, что мне это было нужно.
Она смеется.
– Ах, да, ты из тех, кто увеличивает на один размер. Я таких вещей не забываю. А ты красавица, – улыбается Алессандро.
– Ладно тебе… – она тычет кулачком ему в грудь.
– Я по тебе скучал.
Он обнимает ее за талию. На мгновение ее ноздри улавливают знакомый запах, неповторимый запах Алессандро.
– У меня кое-что есть для тебя в машине, – внезапно говорит он и неуклюже высвобождается из объятий.
Линда отпускает его, едва удержавшись от соблазна зарыться носом в ложбинку у его шеи. Минуту спустя Алессандро возвращается со шляпой из соломы, украшенной ярким геометрическим рисунком.
– Я купил ее тебе на ханойском рынке. – Он надевает шляпу ей на голову.
– Красота какая! – Линда снимает шляпу, восторженно рассматривает ее, затем снова надевает.
Алессандро улыбается, любуясь ею.
– А тебе идет.
– Да? Я не похожа на гриб? – она пронзительно смеется.
– На ядовитый.
Она не успевает опомниться, как Алессандро щелкает ее своим iPhone. Линда снимает шляпу и кладет на диван.
– А это что за чудо? – удивляется Алессандро, заметив на стене инсталляцию из фотографий.
– Тебе нравится? – спрашивает она. – Это твои открытки, которые ты присылал мне со всех концов света.
– Вижу, – отвечает Алессандро, почти не дыша. Глаза у него блестят. – Эффект потрясающий. Никогда бы не подумал.
Из динамиков «MacBook Air» доносится композиция «Doors», создавая эротическое настроение. Алессандро берет акустическую гитару Линды, стоящую у стены, – ее прошлое увлечение, садится на диван и начинает тихонько перебирать струны.
– Иди сюда, – зовет он, и на мгновение его теплый голос перекрывает музыку.
Линда садится на пол напротив него и начинает вполголоса подпевать – «Light My Fire» она знает наизусть. Стуча по коленям пальцами, она отбивает ритм, пока песня не закончилась.