За Землю Русскую
Шрифт:
Жители Владимира, Суздаля, Ростова вышли наконец из терпения и [в 1262 г.] единодушно восстали, при звуке вечевых колоколов, на сих лихоимцев: некоторых убили, а прочих выгнали. То же сделалось и в других городах Северной России. В Ярославле народ умертвил какого-то злочестивого отступника, именем Зосима, бывшего монаха, который, приняв веру магометанскую в Татарии, хвалился милостью нового великого хана Коблая и ругался над святынею христианства; тело его бросили псам на снедение.
В Устюге находился тогда монгольский чиновник Буга: собирая дань с жителей, он силою взял себе в наложницы дочь одного гражданина, именем Мария, но умел
Сей человек добродетелями и набожностью приобрел всеобщую любовь, и память его еще хранится в Устюге: там показывают место, на коем он, забавляясь соколиною охотою, вздумал построить церковь Иоанна Предтечи и которое доныне именуется Сокольею горою.
Сии происшествия должны были иметь следствие весьма несчастное: россияне, наказав лихоимцев харазских, озлобили татар, их покровителей. Правительство не могло или не хотело удержать народа: то и другое обвиняло Александра в глазах хановых, и великий князь решился ехать в Орду с оправданием и с дарами. Летописцы сказывают и другую причину его путешествия: монголы незадолго до того времени требовали вспомогательного войска от Александра; он хотел избавиться от сей тягостной обязанности, чтобы бедные россияне по крайней мере не проливали крови своей за неверных.
Уже готовый к отъезду, Александр послал дружину в Новгород и велел Димитрию идти на ливонских рыцарей. Сей юный князь взял приступом Дерпт, укрепленный тремя стенами, истребил жителей и возвратился обремененный добычею.
Кроме многих новгородцев с ним ходили Ярослав Тверской, Константин, зять Александров (сын Ростислава Смоленского) и князь литовский Ровтивил, племянник Миндовгов, который принял веру христианскую и господствовал в Полоцке, или завоевав его, или – что гораздо вероятнее – будучи добровольно призван жителями по смерти Брячислава, тестя Александрова, ибо Товтивил имел славу доброго князя.
С помощью Даниила Галицкого и ливонских рыцарей он утвердил оружием свою независимость от дяди и жил мирно с россиянами.
Александр нашел хана Берку в волжском городе Сарае. Сей Батыев преемник любил искусства и науки; ласкал ученых, художников; украсил новыми зданиями свою капчакскую столицу и позволил россиянам, в нем обитавшим, свободно отправлять христианское богослужение, так что митрополит Кирилл в 1261 г. учредил для них особенную епархию под именем Сарской, с коею соединили после епископию южного Переяславля.
Великий князь успел в своем деле, оправдав изгнание бесерменов из городов суздальских. Хан согласился также не требовать от нас войска, но продержал Невского в Орде всю зиму и лето. Осенью [1263 г.] Александр, уже слабый здоровьем, возвратился в Нижний Новгород и, приехав оттуда в Городец, занемог тяжкою болезнью, которая пресекла его жизнь 14 ноября.
Истощив силы душевные и телесные в ревностном служении отечеству, пред концом своим он думал единственно о Боге: постригся, принял схиму и, слыша горестный плач вокруг себя, тихим голосом, но еще с изъявлением нежной чувствительности сказал добрым слугам:
Они все готовы были лечь с ним в гроб, любив его всегда – по собственному выражению одного из них – гораздо более, нежели отца родного. митрополит Кирилл жил тогда во Владимире: сведав о кончине великого князя, он в собрании духовенства воскликнул: «Солнце отечества закатилось!»
Никто не понял сей речи. митрополит долго безмолвствовал, залился слезами и сказал: «Не стало Александра!» Все оцепенели от ужаса – ибо Невский казался необходимым для государства и по летам своим мог бы жить еще долгое время. Духовенство, бояре, народ в глубокой скорби повторяли одно слово: «погибаем!»…
Тело великого князя уже везли в столицу: несмотря на жестокий зимний холод, митрополит, князья, все жители Владимира шли навстречу ко гробу до Боголюбова; не было человека, который бы не плакал и не рыдал; всякому хотелось облобызать мертвого и сказать ему, как живому, чего Россия в нем лишилась. Что может прибавить суд историка, в похвалу Александру, к сему простому описанию народной горести, основанному на известиях очевидцев?
Добрые россияне включили Невского в лик своих ангелов-хранителей и в течение веков приписывали ему, как новому небесному заступнику отечества, разные благоприятные для России случаи: столь потомство верило мнению и чувству современников в рассуждении сего князя!
Имя святого, ему данное, гораздо выразительнее великого, ибо великими называют обыкновенно счастливых; Александр же мог добродетелями своими только облегчать жестокую судьбу России, и подданные, ревностно славя его память, доказали, что народ иногда справедливо ценит достоинства государей и не всегда полагает их во внешнем блеске государства.
Самые легкомысленные новгородцы, неохотно уступив Александру некоторые права и вольности, единодушно молили Бога за усопшего князя, говоря, что «он много потрудился за Новгород и за всю землю Русскую». Тело Александрово было погребено [23 ноября] в монастыре Рождества Богоматери (именуемом тогда Великою Архимандритиею), где и покоилось до самого XVIII в., когда государь Петр I вздумал перенести сии остатки бессмертного князя на берега Невы, как бы посвящая ему новую свою столицу и желая тем утвердить ее знаменитое бытие.
По кончине первой супруги, именем Александра, дочери полоцкого князя Брячислава, Невский сочетался вторым браком с неизвестною для нас княжною Вассою, коей тело лежит в Успенском монастыре владимирском, в церкви Рождества Христова, где погребена и дочь его, Евдокия.
Слава Александрова, по свидетельству наших родословных книг, привлекла к нему из чужих земель – особенно из Германии и Пруссии – многих именитых людей, которых потомство доныне существует в России и служит государству в первейших должностях, воинских или гражданских.
В княжение Невского начались в Волжской, или Капчакской, Орде несогласия, бывшие предвестием ее падения. Ногай, один из главных воевод татарских, надменный могуществом, не захотел повиноваться хану, сделался в окрестностях Черного моря владетелем независимым и заключил союз с Михаилом Палеологом, императором греческим, который в 1261 г., к общему удовольствию россиян, взяв Царьград и восстановив древнюю монархию византийскую, не устыдился выдать побочную свою дочь, Евфросинию, за сего мятежника. От имени Ногая произошло, как вероятно, название татар ногайских, ныне подданных России.