За женихом... В академию к дракону
Шрифт:
– Серьезно? Меня домой не прогоняют? – Оливия на секунду успокаивается.
– Нет! Ни в коем случае, - активно жестикулирую. – Я тогда пойду? Извини, что так получилось, давно не гуляла далеко.
– Не думаю. Ректора уже вызвали из-за моих криков, ты не сразу проснулась. Я, вообще, подумала, что это бродяга уснул и умер.
Что за характеристики? Она серьезно или задеть хочет?
– Откуда бродяга в академии?
– Почем мне знать! Кристину с Анжель ведь кто-то похитил, - Оливия всплескивает руками.
– Кстати, ты кого-то подозреваешь? –
– Нет, - Оливия качает головой, - кого я могу подозревать? Никто не выходил и не заходил. И, вообще, мне есть чем заняться! Я думала, что к Кристине Редж пришел, звуки характерные были, - она противно хихикает. – Может, не все замечательно у сладкой парочки, и у наследничка завелись рога.
– Девушка, пишущая столь откровенные мемуары, может подумать только пошлость, - недовольно кривлюсь, сжимая дневник Оливии в руках.
– О, ты прочитала, да? И как тебе? Хочу превратить это в книгу, только имена придется менять. Никто не оценит, если я их похождения приукрашу, глупые люди.
– Из комнаты Анжель тоже раздавались характерные звуки? – предпочитаю не отвечать, и без того версию с лунатизмом подвергла опровержению. Лунатики точно не читают. Или читают?
– Нет. У нее было по-другому, тише.
– Что случилось, леди Бекинсейл? – нас прерывает Нотт.
– О, ректор, вы пришли, спасибо! Мы, правда, уже разобрались. У девушки был приступ лунатизма, и она оказалась в моей постели, а я приняла ее за бродягу. Материал платья такой бедный, наши все перешивают под себя из дорогих тканей.
Какая снобка!
– Мартин! С каких пор ты страдаешь лунатизмом?! – строго спрашивает Нотт. И по его прищуренному взгляду я понимаю, что он не верит в эту версию.
– Да кто его знает, - принимаюсь лгать, - в детстве ведь плохо себя помнишь. А тут, видимо, перенервничала, расстроилась, что нет вестей от Вальдемара. Рецидив может случиться в любой момент.
Делаю большие глаза и развожу руками. Напрямую ректора не обмануть, он почувствует. Но используя общие фразы, может прокатить.
– Хм, - он молчит, лишь сканирует меня глазами. Страшно до ужаса. – В лазарет, живо!
31
– Лунатизм, значит, да? – на следующий день ко мне заглядывает Рон. – Что-то не припоминаю, чтобы он у тебя был.
– Родители не хотели распространяться. Ну, знаешь, потенциальных женихов пугать, - прижимаю руки к груди и закатываю глаза. – Все держалось в строжайшей тайне, а теперь раскрылось. Мне очень некомфортно из-за этого, ты не представляешь. Ах.
– Переигрываешь, - замечает он презрительно и присаживается на соседнюю койку. – И ведь не прокопаешься, такой диагноз трудно проверить. Может, тоже соврать, чтобы дали полежать несколько дней. Без тебя тяжело учиться.
– Если и ты тут будешь, то Нотт точно родителям напишет. И говори потише! Подставляешь, - громким шепотом ругаюсь на рыжего.
– Он уже написал. Твоя матушка рассказала моей, а моя принялась спрашивать, не замечал ли я за тобой странностей. И выразила
– Да ты прав. Но почему меня никто не выгоняет? – ректор снова шутки изволит шутить?
– Мартин, у тебя гости? Замечательно, эмоции нам нужны. Эту ночь твоя мозговая деятельность была спокойной, может, сегодня повезет, - в лазарет заходит лекарь.
– А я буду здесь находиться, пока вы не поймаете удачный момент? – хотя мое вранье прокатило, долго лежать овощем я не согласна.
– Нет, милая. Пару-тройку дней понаблюдаем, потом начну отпускать на учебу. У меня таких, как ты, еще не было, пригодится для научной работы! – женщина счастливо сияет, словно ей подарок преподнесли.
– А-хах, как мило, - выдавливаю из себя подобие улыбки.
– И не говори. Подружимся! А вас, молодой человек, вынуждена попросить прийти завтра. Принесете домашнее задание, испробуем реакцию психики на учебу.
– Давай, Далия, выздоравливай! – Рон поднимается на ноги и едва сдерживает смех. – Буду за тебя молиться!
– Не обязательно, все не настолько серьезно. Хотя то, что она смогла применить магию во время приступа, беспокоит. Здесь главное обеспечить безопасность Мартин и других адептов, - кивает лекарь.
– Я верю, что вы вылечите мою подругу, - пафосным голосом произносит Рональд и сбегает.
Гаденыш. Отомщу ему.
– Итак, приступим? Я снова надену шапочку с датчиками тебе на голову, спать будет удобно, ты уже знаешь, - лекарь подходит ко мне с жутким резиновым предметом, который чуть не лишил половины волос, когда я его снимала.
– Да, мэм, как скажете, - покорно наклоняюсь.
Одна надежда – Нотт скоро прискачет и спасет. Выгнать обманщицу ведь надо?
Проходит несколько часов, я все еще под неусыпным наблюдением безумной лекарши. В итоге устаю от морального напряжения и засыпаю.
Среди ночи меня будет методичный стук в окно.
– Кто здесь? – спрашиваю на автомате. В ответ стук продолжается.
Стягиваю с себя «шапочку», все равно прибор погас, и подхожу к окну.
– Мими, родители послали, да? – с нежностью беру нашего семейного голубя. Она моя любимица, узнаю ее даже среди стаи других птиц.
Осторожно отматываю письмо от лапки и угощаю Мими остатками крошек с ужина. Поднос никто не убрал с вечера, зато птица поест.
Раскрываю бумажку и узнаю почерк отца.
«Далия! Еще раз мне придется врать Нотту, и я передумаю! Вернешься домой и будешь вышивать крестиком!»
Все, на этом конец послания.
Переворачиваю листик, там тоже пусто. Папа в этот раз краток.
– Тебя выпустили! Надо же, - встречает меня в начале недели Рональд.
– Да, к счастью. Это были одни из худших выходных в моей жизни. Мадам лекарь измывалась, как могла, - произношу мрачно. – В итоге сделала вывод, что моя психика сама себя защищает, а потому в ближайшее время приступов лунатизма не будет, поскольку меня рассекретили.