Забавное Евангелие

Таксиль Лео

Кроме них в шайку святых бродяг согласились вступить некий Фома, по прозвищу Зилот, некий Симон Хананянин, или Кананит, и некий Иуда из Кериата Иудейского, иначе — Иуда Искариот.

Так их стало двенадцать, как было двенадцать сыновей у Иакова, как было двенадцать племен Израиля.

Вот полная номенклатура наших бродяг: Симон-Петр и Андрей, сыновья Ионы; Филипп, маленький Иоанн и Иаков Старший, сыновья Зеведеевы; Нафанаил, сын Толмея (псевдоним — Варфоломей); Симон Кананит; Левий (псевдоним

— Матфей), Фаддей и Иаков Младший, сыновья Алфея; Фома Зилот, или Близнец, и, наконец, Иуда Искариот.

Набрав полный штат апостолов — как мы увидим позднее, выбор был не всегда удачен, — Иисус совершенно упустил из виду, что прежде всего им надо было бы передать способность творить чудеса; этот

дар они получили только много позднее, уже от святого голубя. Иисус же вместо этого повел апостолов на свою излюбленную гору и угостил их там длиннейшей речью.

— Ах! — восклицал он. — Вы даже не представляете, сколь счастливы идиоты! Они, правда, не подозревают о своем счастье, но участь их поистине достойна зависти, ибо нищим духом будет принадлежать царство небесное!.. А те, кто обливается слезами? Я готов пари держать, что вы их жалеете, однако и они тоже счастливы, ибо плачущие в конце концов утешатся!.. Кроме того, счастливы те, кто кроток душой, как овцы, ибо получат в наследство всю землю!.. Блаженны алчущие и жаждущие справедливости, ибо в свое время насытятся ею по горло!.. Блаженны те, кто не помнит зла, ибо, когда они сами попадутся на какой-нибудь шалости, их тоже простят. Еще блаженнее те, кто узрит бога, ибо занимательнее зрелища невозможно и вообразить: по сравнению с ним даже оперетта — ничто. Но, чтобы увидеть бога, нужно иметь чистое сердце. Итак, блаженны чистые сердцем! Блаженны также противники всяких драк, ибо, во-первых, можно и без драки попасть в большие забияки, а во-вторых, сторонники мирных способов разрешения конфликтов удостоятся титула сынов божьих, а это вам не хвост собачий! Наконец, блаженны те, кого несправедливо таскают по судам, ибо в положенный срок они вместе с идиотами получат в виде компенсации царство небесное!

Апостолы выслушали эту чепуху с удовольствием. Иных слушателей не было: Иисус позаботился, чтобы первое издание его нагорной проповеди стало достоянием избранных. Лишь позднее он выпустил ее массовым тиражом, для широкой публики.

Но это было далеко не все.

Доверительно обратившись к апостолам, Иисус продолжал:

— Мои слова предназначены для нищих духом вообще и для вас в частности. С точки зрения духовных богатств вы далеко не миллионеры, — в этом вам здорово повезло! Но повезет еще больше, когда все прочие люди ополчатся против вас. Отовсюду вас будут гнать в три шеи, поносить и злословить дальше некуда, измываться над вами по-всякому, а уж как дойдет до суда, тогда все царствие небесное покажется вам с овчинку! Но вас это должно только радовать и веселить, ибо так будет установлено полное тождество между вами и пророками. Знаете, что претерпели пророки? Их современники приложили немало сил, чтобы устроить им веселую жизнь: их пороли розгами, привязывали к лошадиным хвостам, бросали во рвы к хищным зверям и даже распиливали пополам! Так вот, это же ожидает и вас. Как видите, вам уготована блестящая карьера. А пока, в предвкушении славных мук, радуйтесь и веселитесь, друзья мои. Счастливое будущее вам обеспечено!

Добряки апостолы скорчили постные рожи: как видно, такое будущее не очень-то им улыбалось.

— Не огорчайтесь, друзья! — продолжал Иисус. — Так надо. Так написано в священных книгах, и мы ничего не можем изменить, ни вы, ни я, — необходимо, чтобы писания исполнились. Ведь вы соль земли, а если соль потеряет силу, чем будешь ее солить?

Удивленные апостолы переглянулись: они ничего не понимали.

— Истинно, истинно сказываю вам: соль не должна терять свою силу, ибо тогда нечем будет ее посолить. А если соль перестанет быть соленой, на что она будет годна? Останется только выбросить ее вон на попрание людям!

Я ничего не прибавил. Это слова самого Иисуса Христа. Кто сомневается, может прочесть их в пятой главе Евангелия от Матфея.

— Вы соль, — продолжал разливаться миропомазанный, — и в то же время вы свет мира. Когда город стоит на вершине горы, это ведь не то же самое, как если бы он стоял в глубине долины, не правда ли? В глубине долины его не было бы видно, а на вершине горы где спрячешься? Или вот еще сравнение.

Когда зажигают свечу, ее ведь не накрывают горшком, — тогда бы незачем было вообще ее зажигать! Наоборот, свечу вставляют в подсвечник,

и она освещает весь дом. Так вот, вы свет мира; посему вам следует не прятаться под горшками, а светить со своих подсвечников.

Симон-Петр и прочие апостолы в явном затруднении скребли затылки.

— Еще несколько слов, друзья, — говорил между тем Иисус. — Злые языки будут говорить, будто я пришел, чтобы нарушить законы Моисеевы и опровергнуть предсказания пророков. Это неправда. Нет более правоверного иудея, чем я. Моисей сказал: «Не убивай!» Я иду гораздо дальше. Я не только говорю: «Не убивай», но добавляю: "Будь проклят тот, кто скажет брату своему: «Рака!» Обзывайте его как угодно, хоть свиньей, хоть сукиным сыном, если вам так нравится, но только не говорите ему «Рака!» Точно так же и с тяжбами, ибо их выигрывают только судьи. Лучше договориться с противником и кончить дело миром, иначе он потащит тебя к судье, а судья упрячет тебя в каталажку. Поверьте мне, я даю дружеский совет, искренне желая всем вам добра… Или вот еще: Моисей запрещает прелюбодеяние. Но это не все. Я говорю вам: опасайтесь даже смотреть на жену своего соседа, независимо от того, хороша она или страшна, как старая жаба! И, если вы заметите, что ваш правый глаз все же косится на жену соседа, не раздумывайте долго, вырвите ваш правый глаз и бросьте его от себя. Это — самое радикальное средство, иных я не признаю! То же самое, если у вас кое-где зачешется и ваша правая рука начнет соблазнять вас, отсеките без колебаний эту правую руку и бросьте ее от себя!

«Что-то он слишком разошелся!» — подумали апостолы.

— Раз уж мы коснулись этой темы, поговорим немного о женщинах, — не унимался сын голубя, — Не скрою, я сам против женщин ничего не имею. У нас ведь как заведено? Когда мадам надоест месье, он под первым предлогом выставляет ее вон. Разве это красиво? Говорю вам: месье может отделаться от мадам лишь после того, как мадам наставит месье рога. Во всех остальных случаях: даже если она сварливее тещи, даже если ей доставляет удовольствие сыпать вам сахар в котлеты, а соль — в варенье, по утрам выливать вам на голову ведра воды, якобы для того, чтобы вас разбудить, а по вечерам бить вас палкой под видом массажа, — все равно вы обязаны ее терпеть.

— Ему-то легко говорить, — пробормотал Иаков Старший на ухо Фаддею. — Он женщин знает только с лучшей стороны: все капернаумские потаскушки от него без ума! А попадись ему хоть раз какая-нибудь ворчливая мегера, он бы живо запел по-другому!

Иисуса между тем несло. Набрав воздуху, он начал очередную тираду:

— Закон Моисея также гласит: «Никогда не упоминай имени божьего всуе». Это, конечно, неплохо, но одного этого недостаточно. Знаете, что делают всякие проходимцы, когда хотят надуть своих ближних? Они клянутся

Библией, храмом, святым городом Иерусалимом и воображают, что это дозволено, что это им сойдет с рук. Как бы не так! Тем более, что потом они свои клятвы не исполняют. Так вот, между нами говоря, это — последнее свинство. Клясться нельзя ничем. Вы не имеете права клясться даже своей головой, ибо сами не можете ни одного волоса сделать белым или черным, разве что перекраситесь. И вообще, когда вас о чем-нибудь спросят, отвечайте просто: «Да, да» или: «Нет, нет», а если вам не поверят на слово и потребуют клятвы, отвечайте:

«Иди-ка ты… знаешь куда!»

Переводя дыхание, сын голубя продолжал:

— Еще хуже закон возмездия. Моисей приказывает: «Око за око, зуб за зуб».

Ей-богу, это слишком жестоко! Я держусь иного мнения. В тысячу раз лучше вытерпеть и простить любую пакость. Предположим, твой недруг подходит к тебе на улице, наступает тебе на мозоль и дает тебе же пощечину. Вместо того чтобы тут же отделать нахала, подставь ему другую щеку, — вот тогда твой недруг попляшет! Или такой случай: кому-то приглянулась ваша туника и он собирается из-за нее подать на вас в суд. Скажи ему: «Вам нравится моя туника? Берите ее, пожалуйста, а заодно возьмите и плащ: я вам его дарю!» И если вы останетесь в одной рубахе, не беда: летом, в жару, так ходить прохладнее. Или, скажем, кому-нибудь взбредет в голову прихоть заставить вас прошагать вместе с ним тысячу шагов. Отвечайте ему: «Как, вы хотите, чтобы я прошел с вами только тысячу шагов? С превеликим удовольствием! Хоть еще две тысячи!»