Забавы Амура
Шрифт:
— Сударь, что вы делаете тут в таком мрачном одеянии? Неужто не нашлось у вас более подходящего наряда для нашего веселого празднества?
— Увы, прекрасная Флора, не нашлось, — ответил усмехнувшись Боратынский.
— Сгораю от любопытства видеть ваше лицо, сударь. Вы, должно быть, особа преоригинальная…
— Ничуть, сударыня, вы бы быстро разочаровались во мне, — с галантным поклоном возразил он.
— Ах, сколь вы жантильная [5] персона, — хихикнув, продолжала дама.
5
Милая ( устар.).
—
Он оглядывался по сторонам, пытаясь делать это не явно.
— Вы ищете кого-то, сударь, — уверенно произнесла Флора. — Что же, та дама, о которой все ваши мысли, должно быть, счастлива…
— Мои мысли вовсе не о даме, — ответил ей Боратынский.
— Вот как? Странно… Впрочем, вы говорите неправду, — дама качнула головой, — о чем же можно думать на машкераде?
— Поверьте, я не лгу…
— Что же. — Дама раскрыла веер. — Удачи вам, черное Домино!
При сих словах она скрылась.
— Вот и славно, — облегченно пробормотал Иван.
Но в покое его оставили ненадолго. Каждая очаровательница, лицо и возраст которой были скрыты под маской, считала своим долгом интриговать кавалера. Это относилось не только к Боратынскому, но и к любой особе мужского пола. Наконец, Боратынский, измучившись порядком, встал в углу, закутавшись в плащ, изображая всем своим видом неприступность. В иное время, он бы с радостью вступил в эту забавную машкерадную игру, но теперь, когда у него тут было дело, и дело жизненно важное, он думал о нем.
— Где же Багров? — пробормотал Иван.
«Если он замаскировался, то я никогда не узнаю его, — думал он. — Трудно признать человека в маске. Одно тут только хорошо, что и он не признает меня с такой защитой на лице. Что же делать?»
И верно, по какой примете отыскать человека в такой толпе людей в маскарадных костюмах? Вот, в зале будто все замерли и говор раздался с новой силой. Это вышла хозяйка — графиня Болховская. Она была без маски, как и было обещано.
«Прелестнейшая женщина, — решил Иван. — Хороша же тетушка у Александра…»
Он невольно залюбовался дамой, веселой и грациозной, полной изяществ и задора. На фее было розовое платье, усыпанное яшмою, агатами, рубинами и расшитое золотом. В руке она держала веер из перьев, с помощью которого умело и изящно говорила с теми гостями, для кого был предназначен сей тайный разговор. Потом она махнула рукой и, будто повинуясь долгожданному знаку, за графиней показалась юная девушка, без маски, как и хозяйка, но еще более прелестная, чем розовая фея. На девушке было одето искусно затканное серебром платье, переливавшееся в свете сотен свечей. Она улыбалась и с достоинством кивала гостям. Веер в ее руке молчал, из чего была понятна ее некоторая простота.
Поначалу Боратынский разглядывал в основном хозяйку. Потом взор его переместился на ее спутницу, блестящий вид которой тут же занял его воображение.
«Что за чудо! — восхитился он, ибо ею нельзя было не восхититься. — Какая дивная красавица… Кто она? Конечно, не дочь хозяйки… Но кто?»
Такие мысли проносились в
И только спустя некоторое время молодой человек приметил, что лицо девицы будто знакомо ему. Но откуда? Право, тут было отчего потеряться. Иван вгляделся пристальнее и тут…
— Так не сестра ли это моего Александра? — пробормотал он. — Но отчего он никогда не говорил, что у него есть сестра?..
Подгоняемый внезапно принятым решением, он, расталкивая прочих гостей, ринулся вперед. Подойдя довольно близко к хозяйке он, как и прочие, склонился к ее руке, произнося комплименты, как иные только что перед ним это делали. Следом он подошел и к руке девушки, так поразившей его воображение и тут…
Боратынский замер. На руке, протянутой ему, был надет перстень! Перстень, столь хорошо ему знакомый! Сколько дней он видел его, надетым на руку другого человека — его дорожного знакомца Александра Багрова. Как-то раз он даже спросил у него, что означает этот перстень и отчего он ему так дорог? И Александр ответил, что это единственная память о матери, с перстнем он не расстается и никому никогда не передает его… Но как… Как?
Боратынский отпрянул и скрылся в толпе. Но ни на секунду не смел отвести взора от лица девушки. Конечно, конечно! Это было то же самое лицо! Не сестра, не просто похожая особа, но это был именно Александр, его юный попутчик…
«Зачем молодому человеку наряжаться девицею?» — вот была первая мысль, закравшаяся в голову Боратынского.
И тут же он подумал:
«Да полно! Не наоборот ли? Не девица ли оделась юношей? Но как она ездит верхом, фехтует… Возможно ли сие?»
Нет, сомнения быть не могло! Это именно девушка: прелестная, милая девушка! Вся ее манера держаться, лицо — все говорило об этом.
«И как я мог так ошибаться! Как мог!» — думал Иван.
Слов не было. Так вот откуда все эти странности, вот отчего все эти подозрения… Ночные отлучки и прочее… Почему бы ей не жить у тетки? Для чего она продолжает жить в доме Голицына и терпит неудобства? И отчего она так дружелюбна с ним, с Иваном, так порою смотрит на него, так относится к нему… И это обожание во взоре ее, которое он относил на счет братских чувств? Неужели…
Но нет! Не слишком ли он самоуверен? Вдруг решить, что такая прелестная девушка влюблена в него и оттого терпит все эти лишения? Но отчего тогда?..
— Вот черт! — пробормотал Боратынский.
А ведь если подумать, то…
«Ведь если подумать, — продолжал размышлять Иван, — то разве сам я не влюбился тотчас, как только увидел перед собою этакую красоту? И разве не увлекает меня еще больше мысль о том, сколь она необычна и не похожа на других?»
Если разобраться, то их путешествие, та решительность, которую проявила его спутница — разве не восхищают они его теперь еще более, когда так ясно говорят о необычном характере этой девушки?