Забавы высших сил

Серова Марина Сергеевна

– То есть никого не видели, ничего не слышали? – проигнорировала я ее вопрос.

– Да я много чего в жизни повидала и наслушалась не меньше. Только в этом случае ничем не могу помочь.

– Что ж, и на том, как говорится, спасибо. Еще вопрос: в третьей квартире кто проживает?

– Проживают – мягко сказано. Прожигают. Прожигают жизнь омерзительные квартирантки лет сорока на двоих. «Песни, резвость всякий час», – процитировала она Крылова. – Так, что голову разрывает от их проживания. Студентки, мать вашу. Вот таких гениальных детишек выпускают наши вузы. Неудивительно,

что в стране бардак, как, собственно, и в этой квартире. Устала гонять их. Ничего не боятся нахалки.

– А в данный момент вы их снова выгнали? – усмехнулась я, уже не выдерживая серьезного тона.

– Вообще выгнать надо в первую очередь Владимира Владимировича! – наконец повысила она голос.

– А он-то тут при чем?

– Да не ОН! А он, – «спортсменка» расцепила руки и ткнула толстым пальцем в дверь второй квартиры, – Борисов! Сдает квартиру всякой всячине, а мы, соседи, – терпи!

– А тут кто? – кивнула я на дверь «бабы-яги».

– Тут как раз все в порядке. Слепота, глухота, тишина. Ладно, у меня чай стынет.

И она так же внезапно исчезла, как и появилась. А мне только и оставалось продолжить опрос населения. Хотя от чая я бы сейчас тоже не отказалась. Поднимаясь на второй этаж в весьма приподнятом настроении, я запела вполголоса известную песню «Lаdy in red», что в переводе с английского, если кто не знает его, означает «Женщина в красном». И в этой песне, между прочим, не сказано, что на женщине надето – платье или спортивный костюм.

Позвонив в квартиру номер четыре, я еще продолжала мурлыкать себе под нос прицепившуюся мелодию. Крис де Бург, думаю, остался бы недовольным моим исполнением.

Из-за двери послышалось:

– Кто?

– Из прокуратуры, – солгала я и приготовилась достать корочки.

Дверь открыл прыщавый подросток лет шестнадцати в растянутой футболке с надписью «BATMAN» и соответствующим изображением летучей мыши. В отличие от героя известных комиксов, он был очень худым, бледным и бритым наголо. Юнец смачно откусил от крупного яблока, манерно покрутил его в руке и смерил меня оценивающим взглядом, словно собирался спросить: «Почем?» Мне снова стало смешно, но я, нагнав на себя строгий вид, спросила:

– Взрослые дома есть?

– Н-н-ну, есть, – развязно прогнусавил он.

– Зови, – скомандовала я.

– А я не взрослый, что ль? – скривился он, дожевывая яблоко, и прислонился тощим плечиком к косяку двери.

– И умный, наверное? – подзадорила я его к агрессии.

– Поумней некоторых, – поддался он.

– Тогда рассказывай.

– Чего?

– Про то, как стал свидетелем страшного преступления в вашем дворе.

– Какого еще преступления? – начал закипать юнец, и щеки его моментально покрылись легким румянцем. Меня это забавляло.

– Мужика машиной сбили. Видел? Или сам за рулем был? – грозным голосом продолжала наступать я.

– А-а, этот, – не испугался мальчишка. – А че тут такого? Ну, сбили, ну, помер. Пьяный, сто пудов, был.

Вот оно – наше «педерастающее» поколение! Воспитанное на ужасах компьютерных игр, на «прелестных» блокбастерах и бесконечных

вещаниях СМИ о самых страшных происшествиях, какие только можно вообразить. Как просто: «Че тут такого?» Вот если бы Аркадия распилили бензопилой! И лучше, если бы это сделали восставшие мертвецы, тогда можно на это обратить внимание. А здесь заключение одно – пьяный был. Неинтересно. Даже мизерного сочувствия не вызывает. А потом мы недоумеваем по поводу закостенелости душ собственных детей. Удивляемся их черствости и даже жестокости. А откуда взяться другому, если они не знают, кто такой Айвенго или капитан Немо. Даже про Колобка, по-моему, не слышали. Все больше Лунтики какие-то и Телепузики. Ой, что-то я разворчалась, как будто уже стала той самой – убеленной сединами.

– Это твое собственное умозаключение? – спросила я, теряя к парню интерес.

– Да все так думают, – хмыкнул он и снова куснул фрукт.

В этот момент я услышала, как внизу хлопнула тяжелая железная дверь, и раздавшееся сразу после этого цоканье явно женских каблучков. Каблучки цокали недолго, и их звук замер на первом этаже. Далее – звон ключей. Скорее всего, домой вернулась одна из студенток, что снимала квартиру у тезки нашего действующего президента.

– Так, с тобой, мальчик, мне все ясно. Спокойной ночи, – поспешила я распрощаться с «Бэтменом» и побежала вниз.

Подоспела как раз к тому моменту, когда невысокая брюнетка лет двадцати с крысиным личиком в боевой раскраске справилась с замком квартиры номер три и собиралась войти внутрь. Мой стремительный спуск с лестницы заставил ее обратить на меня внимание.

– Подождите, девушка. Можно вас притормозить на пару минут? – обратилась я к ней, подойдя почти вплотную.

В ее карих глазах отразился некоторый испуг, а маленький, ярко-алый от жирной помады ротик приоткрылся.

– Вы не пугайтесь, я из прокуратуры, – поспешила я ее успокоить. Но это заявление, похоже, напугало ее еще больше.

Она прижала к себе свой белый лаковый ридикюль, попятилась назад и, зацепившись высоким каблуком замшевого сапога за порог, чуть не упала. Я вовремя успела ее схватить за локоть. Теперь мы уже находились в тесном коридоре квартиры.

– Это что, Алевтина Сергеевна все-таки нажаловалась? – пискнула студентка. Голос весьма соответствовал ее внешности. – Сколько можно-то?! Мы ничего противозаконного не делаем! – не разобравшись в причине моего вторжения, с ходу начала оправдываться она.

– Нет-нет, я по другому вопросу, – сделала я отрицательный жест рукой, сообразив, что Алевтина Сергеевна – это «женщина в красном» из второй квартиры.

– А-а, извините, – немного смутилась девушка. – А по какому тогда? – И тут же спохватилась: – А документы у вас есть?

– Да, пожалуйста, – вполне натурально удивилась я ее вопросу и, выудив из кармана куртки красные корочки, заученным жестом ткнула ими в ее крысиную мордочку, даже не раскрыв.

Это ее вполне удовлетворило, но испуг с лица так и не сходил. Скорее всего, у девочки какие-то нелады с законами, подумала я про себя, или с жизненными, или с юридическими.