Забайкальцы. Книга 2
Шрифт:
Дать отпор почти вдесятеро сильнейшему врагу, задержать его, использовав для этого туннели Кругобайкальской железной дороги, — такова задача, которую предвидел Сергей Лазо, было над чем ему призадуматься. Он еще раз перечитал зловещую депешу и, тряхнув головой, словно отгоняя от себя мрачные мысли, принялся дописывать приказ. В одном из пунктов этого приказа Лазо поздравлял казаков 1-го и 2-го Аргунских полков и отряд красной кавалерии Петрова-Тетерина с одержанной ими победой при взятии штурмом сильно укрепленной высоты Тавын-Тологой, объявляя благодарность руководившему этой операцией
Перечитав весь приказ, Лазо вписал в него еще один пункт, в котором он прощался с красногвардейцами, казаками и бойцами интернациональных отрядов, благодарил их за геройство, стойкость и верность делу революции, призывал на новые ратные подвиги под красным знаменем большевистской партии. Этот пункт Лазо закончил словами: «Я же, согласно телеграфного распоряжения Центросибири и решения Забайкальского областного исполнительного комитета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов, сего числа отбываю на Прибайкальский фронт. Восточно-Забайкальский фронт отныне будет именоваться Даурским. Командующим Даурским фронтом назначается Фрол Емельянович Балябин».
Смена командующего фронтом произошла без всяких формальностей, комиссий и прочей волокиты, практиковавшейся до сего времени в подобных случаях, все произошло чрезвычайно просто и быстро. Еще не успела обсохнуть роса, утренней свежестью дышала природа, донося до станции пряные запахи донника, дикого клевера и шалфея, которыми изобилуют ковыльные даурские степи, а Лазо уже был готов к отъезду. На первом пути, напротив небольшого вокзала, густо дымил красноколесный паровоз с прицепленным к нему единственным классным вагоном.
Подошел взвод красногвардейцев, личная охрана Лазо. Гремя котелками и винтовками, они сразу же начали производить посадку, радехонькие, что ехать придется не в телячьем, а в настоящем пассажирском вагоне.
Вместе с Лазо отправлялись на Прибайкальский фронт два его адъютанта — начальник штаба Рускис и командир 1-го Аргунского казачьего полка Зиновий Метелица. Вызванный с фронта Метелица прибыл утром с десятком своих казаков. Как всегда подтянутый, стройный, одетый в неизменную гимнастерку защитного цвета, широкие шаровары с лампасами, в которых ходил, еще будучи есаулом, он сразу же явился к Лазо.
— Честь имею явиться! — гаркнул он, кинув правую руку к козырьку фуражки и пристукнув каблуками.
— Здравствуй, Зиновий Петрович! — Лазо вышел из-за стола навстречу командиру аргунцев, поздоровался с ним за руку и тут же предложил ему поехать вместе в Прибайкалье. На вопрос, согласен ли он, Метелица не задумываясь ответил:
— Ваше дело приказать, товарищ командующий, а я привык исполнять приказы без всяких разговоров.
— Приятно слышать такое. — Сумрачное лицо Лазо озарилось теплой улыбкой. — Признаться, другого ответа я и не ожидал, хотя и знаю, что нелегко расставаться с аргунцами, верно?
— Верно, — подавив тяжкий вздох, признался Метелица, и темное облачко грусти омрачило энергичное, всегда веселое лицо боевого командира, а голос его зазвучал по-необычному глухо, подавленно, — пятнадцать лет в этом полку, свыкся. И казаков покидать жалко, и коня моего Ваську, другого такого-то уже не будет. А может, разрешите, Сергей
И столько было мольбы, и в голосе и в серых отчаянных глазах Метелицы, что и у Лазо дрогнуло сердце, не смог отказать в этой просьбе, согласился.
— Спасибо, Сергей Георгиевич! — воскликнул сразу повеселевший Метелица. — А может, и казаков разрешите прихватить, которые со мной приехали? Их всего десять человек, но ребята такие, что целого взвода стоят, а под них и под коней всего два вагона потребуется.
— Можно, — согласился Лазо, — только быстрее пусть собираются.
— Какие у казаков сборы, не успеет стриженая девка косы расплести.
Метелица вихрем сорвался с места, помчался к своим казакам.
Проводить Лазо и отъезжающих с ним товарищей пришли вместе с Фролом Богомягков, Киргизов и новый командир 1-го Аргунского полка, бывший прапорщик-аргунец Василий Бронников.
Уже все готово было к отъезду, казаки прицепили к классному вагону еще две теплушки с поставленными в них конями и даже травы натаскать в них успели, чтобы было чем кормить лошадей в дороге, да и самим-то ехать удобнее, растянувшись на мягкой душистой кошенине. Из паровозной будки выглядывает машинист, ожидая сигнала к отправке, а Лазо все еще не может расстаться со своими соратниками, с которыми сдружился он за эти боевые, героические месяцы на фронте. Они окружили его, только теперь полностью осознав, как дорог им был Лазо, которого они уважали как начальника, как друга, искренне сожалея, что он от них уезжает. И времени остается мало, а сказать надо еще много, потому и спешит Метелица и говорит что-то Бронникову, сует ему исписанные листки из блокнота и еще что-то пишет. Киргизов слушает, что наказывает ему Рускис, согласно кивает головой, а сам глаз не сводит с бывшего командующего. Больше всех говорит Лазо и то теребит за рукав Богомягкова, то хлопнет по плечу Балябина, а тот угрюмо молчит, лишь изредка вставляя в разговор и свое слово; с грустной улыбкой смотрит на отъезжающего друга Георгий Богомягков.
Как и его боевые друзья, в царской армии Лазо был всего-навсего прапорщиком, и само собой разумеется, что, став командующим фронтом, он не имел для этого достаточных воинских знаний и опыта, но, будучи человеком недюжинных способностей, он обладал прекрасным качеством организатора и сумел сколотить боевой, дружный командный коллектив. В этом главная заслуга Сергея Лазо, это помогло ему справиться с обязанностями командующего фронтом, успешно решать стоящие перед ним задачи. Об этом и говорил он сегодня при прощании.
— Мы как бы дополняли один другого, — говорил он своим друзьям, — это был один боевой, дружный коллектив, без которого я не мог бы командовать фронтом. Я руководил вами, товарищи, но и учился у вас. Вы воспитали меня идейно, приняли в ряды партии большевиков, спасибо вам за это, сердечное спасибо! Уезжая от вас, я уверен, что передал командование фронтом в надежные руки, а вы, мои боевые товарищи, будете так же хорошо помогать новому командующему, как это было при мне. Врагов мы рано или поздно одолеем, и будет, товарищи, праздник на нашей улице, будет.