Заберите вашего сына
Шрифт:
— А Лильке повезло, — хмыкает она, похлопав меня по плечу, выходя наружу.
— Нет, а почему все комплименты вечно тебе? — возмущается Олег, хватая брошенный топор.
— Так ведь понятное дело: я же настоящий грузин!
— Баран ты горный, а не грузин, — отвечает Рожков, отпрыгивая в сторону от подзатыльника.
Вдвоем дело спорилось быстрее. Потом вовсе разобравшись с большим количеством дров, понимаем, что переборщили. Еремин чуть в обморок не грохнулся, а Колька ржал, прижимая к себе Настю. Пришлось разогнать всех по углам и отобрав у любопытной Сони шашлыки,
Наблюдая за тем, как ребята веселятся точно дети, бросаясь друг в друга снежками и не услышал сразу, как Лиля подкралась, вставая рядом.
— Все еще не будешь? — усмехнулся я, поднимая шампур с сочным мясом, от вида которого она сглотнула. По глазам голодным видел, что мысль прекратить беречь природу и всех парнокопытных у нее в голове уже поселилась.
— Один… — втянула носом воздух, а затем я поднял кастрюлю с уже готовым сочным мясом, приманивая ее запахами. Лиля втянула ноздрями воздух. Ее куртка распахнулась, а сама она едва не угодила носом в мясо. Удержалась на ногах, а я расхохотался, ставя ту на стол.
— Что смешного?
— Ты смешная, — хмыкнул, рассматривая ее покраснее лицо. — Всегда была и есть.
— Доронов. ты дурак? — ворчит, пытаясь отшагнуть, но не тут-то было. Слышу, как Аринка возмущаются насчет запрета на ноутбук в выходной день. Бубликов огрызается в ответ, а Сонька принимается обкидывать их снежками.
— Всего лишь немножечко болтливый баран, — улыбаюсь широко, дернув ее за рукав и притягивая к себе. Тяну в сторону, уводя подальше от посторонних глаз за дом к сараю, который все еще открыт.
Там внутри темно — свет нарочно не стал включать. Пинком закрываю деревянную дверь со скрипом, и та захлопывается, погружая нас во мрак, лишь немного рассеявшийся в том месте, где через небольшое окошко проникает солнечный дневной свет. Лиля охает от удивления, когда сажаю ее на один из ящиков, зарывая пальцами в холодные медные пряди, перебирая их с маниакальностью дракона, считающего свое золото.
— Обожаю твои волосы, — выдохнул я, накручивая на палец локон, прижимая к губам и ощущая их шелковистость. Губы Лили дрожать, будто она хочет что-то сказать, но не может. Стянул шапку с помпоном, кладя на небольшой столик с инструментами. Она хватает мое запястье, обхватывая то пальцами, тяжело дыша и глядя прямо в глаза.
— Амир?
— Ммм?
— Ты не боишься зеленых? — выдыхает она, а я громко фыркаю в ответ. Нашла, о чем вспомнить в такой потрясающий момент.
Кладу ладонь ей на талию и осторожно пробравшись под свитер, поглаживаю нежную теплую кожу. Магазинчикова вздрогнула от контраста: холодные пальцы и теплая кожа. Улыбаюсь, наклонившись для поцелуя и отпуская ее прядь, позволяя той спокойно упасть на плечо.
— Ты помнишь, что я обещал, когда мы приехали? — собственный голос узнаю с трудом от хрипа. Она замирает, затем кивает осторожно, опуская ресницы. — Вот и прекрати забивать себе голову. Я все решу.
Накрываю ее губы, забирая с собой тихий вздох. Стоит только прикоснуться к ней — напрочь теряю голову от сладости поцелуя, шелковистости волос и атмосферы уединения. Пусть
Шелест одежды и ненужные куртки падают одна за другой. Хочется одновременно сжать ее, раздеть, вытворять такие вещи, от которых у Лили бы уши горели до конца жизни. Шептать на ухо что-нибудь неприличное, наслаждаясь горящим румянцем на белой коже. И в то же время переступить через нее совсем не хочется. Ведь стоит подняться ладонь выше под свитером, к груди, она протестующе дергается, и я вновь убираю руку чуть дальше от кружева, касаясь плоского живота.
Ее руки, обнимая за шею, гладят лицо, касаясь отросшей щетины, забираясь обратно в волосы. Словно Лиля против своей воли жаждет притянуть меня к себе сильнее, и я исполняю это потаенное желание, вжимая в себя чуть сильнее прежнего. Она запрокидывает голову. Давая доступ к шее. Мои губы с удовольствием исследуют каждую впадинку, венку, бьющуюся жилку, прикусывая кожу и оставляя едва заметные красные следы.
— Амир… — выдыхает Лиля, чуть всхлипнув, отчего у меня сносит голову, стоит ей чуть тряхнуть волосами. Снова возвращаюсь к губам, в этот раз настоящее, жестче, преодолевая одно сопротивление за другим и ей не остаётся ничего, как подчинится.
— Коснись, — шепчу в губы хрипло, ощущая неуверенное прикосновение пальцев к свитеру, под который она проскальзывает ладонями, исследуя мою кожу.
— Горячий, — шепчет, глядя потемневшим взглядом мне в глаза.
Да куда там, тут все пылает.
— Еще как, — мурлычу, прикусывая губу, коснувшись ее грудь через мягкую шерсть и слыша очередной стон.
— Не… — пытается соуправляться, а сама глаза закрывает и двигает бедрами, обхватывая ногами.
— Еще как «да», — понимаю с полуслова то, что она пыталась сказать, снова целуя.
И именно в этот момент звонок айфона разрывает атмосферу вокруг, сводя на нет все напряжение, витающее в воздухе. Музыкальная композиция приводит в чувство — Лиля дергается, всхлипывает мне в губы и тяжело дышит, стоит мне оторваться от нее, прислонившись лбом к ее лбу.
— Ответь. Телефон, — шепчет тихо, пока я, пытаясь, пересилить возбуждение, туманящее мозги и успокоится.
— Просто не шевелись, — ворчу, доставая аккуратно айфон. На экране номер отца, отчего закатываю глаза, мрачно вздыхая.
— Кажется, он по делу. — хлопает глазами Лиля, на что я хмуро отвечаю:
— Это последний раз, когда ты увильнула, — хмыкаю, отмечая румянец на ее щеках и провожу пальцем по экрану, разблокировав его, поднося айфон к уху. Придвинул Лилю одной рукой ближе к себе и ощутил, как уткнулась мне носом в шею, явно намереваясь подслушать разговор. Что ж, у меня нет секретов. Ну, может немного во благо ее душевного здоровья.
— Да, пап?
«Амир, это срочно», — в голосе отца ни одной хорошей интонации. Сплошное напряжение и я, подобравшись, замираю, а Лиля, затихнув, едва дышит, слушая то, что говорит отец.