Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес

Мошковский Анатолий Иванович

— Опять военная техника? — спросил Андрей у Вовы.

— Нет, пассажирский… Гена сказал, что переходит на мирную продукцию.

ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ ПОЛЕТ

Прозвенел звонок. Красный и подавленный, пошел Боря к парте. Все, кому не лень, на него покрикивают и задевают. Все, кроме Вовы и Наташки, но она не в счет.

Боря сел за парту и взглянул на Глеба. До чего ж он в школе менялся! Прятался в себя, как улитка в раковину. Где его бодрость и зычный голос? В школе он напускал на себя безразлично-сонный вид, молчал, мало двигался и поэтому казался

толще, чем был на самом деле.

Большой и тихий, он поглядывал сейчас за окно и не обращал никакого внимания на лайнер, точно все это и не касалось его.

После уроков с криками и смехом ребята повалили в раздевалку.

Боря, обгоняя всех, скатился по лестнице, надел свою серую непромокаемую куртку, всю па «молниях» — вертикальных, косых и поперечных, — кинул на голову фуражку и завертелся вокруг ребят. Чего-чего, а проворства у него хоть отбавляй. И живости. Все хочет узнать, везде поспеть вовремя, да ведь не поспевает!

Вместе со всеми Боря ринулся из дверей.

Впереди с синей коробкой в руке и ранцем за спиной важно шел Вова. День был яркий, и большие Вовины уши, просвечивая на солнце, казались розовыми. Он был в маленьких веснушках — даже па веках рыжели, — его светлые ресницы часто моргали.

За Вовой, точно прикрывая его, широко шагал Андрей, большеротый, коренастый и сильный, в вытертой кожаной куртке, в которых обычно ходят летчики гражданского флота. Куртка была ему в самый раз. В отвисшем кармане ее тоненько звякали шахматы в коробочке; с ней он не расстается, и то и дело от пего слышно: «Сыграем?» И расставляет фигурки. Сильно играет: несколько ходов — и мат. За Андреем, толкая друг друга, торопились неразлучные Митя с Витей. У первого лицо репкой — круглое, светлое; у второго — будто морковка. Вытянутое, розовое. Рядом — Стасик, самый низенький в классе, даже девчонок таких не было; однако ни рост, ни писклявый голос не помешали ему получить бронзовую медаль, присужденную в Индии за один из его рисунков. Сбоку, в коротеньком, пронзительно красном, как пожар, пальтеце с деревянными палочками-пуговицами вприскочку бежала Наташка. Это ее пальтецо резало Борины глаза.

— Подумать только, как настоящий! — верещала она.

Как она навредила Боре! И он, державшийся подальше от Андрея, хотел толкнуть ее локтем, но Наташка ускакала вперед.

Сзади всех вразвалочку плелся Глеб. Все-таки не выдержал! У него дома столько всего, но и он снялся с места.

Боря чуть замедлил шаг и поравнялся с Глебом.

— Видел? — спросил он. — Какой красавец!

— Так себе, — уронил Глеб, посмотрел на часы и больше не проговорил ни слова.

Притворяется! Наверно, опять что-то затеял… Но не скажет — скрытный!

Ребята обогнули здание и вышли на просторный школьный двор с широким тротуаром, на котором девчонки играли в «классы». Увидев, что Вова направляется к ним — наверно, уже выбрал стартовую площадку, — Боря кинулся вперед, храбро отфутболил коробочку из-под ваксы: «Р-разбегайсь!» — и девчонки разбежались. Андрей улыбнулся ему, и Боре стало приятно.

Вова опустился на корточки, достал из коробки ангар, и снова из него медленно выкатился на тротуар острокрылый

лайнер. Еще ярче загорелись па солнце Вовины уши. Они были такие прозрачные, что сквозь них, наверно, можно было смотреть, как через розовое стеклышко.

Ребята столпились возле него. Вова достал из ранца бумажку в клеточку, исписанную четким взрослым почерком, заглянул в нее и только после этого отодвинул на носу лайнера планочку-крышечку и переставил внутри какие-то рычажки.

— Пускаю на двести метров с возвратом, — сказал он.

— Давай, — ответил Андрей. — А какая высота? Вова осмотрел деревья и школьный забор.

— Метров сорок. — И вдруг спросил:

— С демонстрацией спасения или нет?

— То есть? — не понял Андрей.

— Ну на случай аварии в полете.

— Валяй с демонстрацией.

— Одного экипажа или вместе с пассажирами?

— Всех вместе, — хором сказали Митя с Витей, хотя, наверно, не сговаривались: все у них получалось одновременно, точно они были одним человеком.

— Отойдите все, — попросил Вова, и ребята отодвинулись.

Вова открыл в фюзеляже лайнера крошечную дверцу, извлек из кармана спичечный коробок с дырочками и кого-то пересадил из него в лайнер. И закрыл дверцу.

Боря нагнулся над лайнером:

— Кого это ты?

— Не мешай старту! — сказал Андрей.

— Запускаю. — Вова опять заглянул в бумажку, что-то сделал кончиками пальцев в носу корабля, задвинул планочку-крышечку и отошел.

— Ты что там прочитал? — спросил Стасик.

— Там Гена написал мне, что и как…, чтоб техника сработала… Разве упомнишь все? — Вова спрятал бумажку в карман и быстро сказал:

— Через три секунды взлет!

Лайнер вдруг пустил тугую струйку дыма, в нем что-то стукнуло, зарокотало, раздался жаркий протяжный свист, и под возгласы ребят он легко побежал по тротуару, по расчерченным мелом «классам», по грязным следам каблуков, потом оторвался и плавно взмыл в воздух. Вспыхнул, как зеркало, на вираже и понесся над обширным двором и спортплощадкой, набирая высоту. За ним стлался прозрачный след. Вот он уже выше тополей, вот он перелетел территорию школы и понесся над проезжей улицей с троллейбусами и грузовиками.

Ребята, задрав головы, следили за ним.

И молчали.

От радости. От восхищения.

На дворе стало тихо-тихо.

— Пропал! — сказал Боря. — А какой был лайнер!

— Вернется, — спокойно ответил Вова. — Только освободите посадочную полосу, а то у него допуск точности — два метра.

Ребята отхлынули в сторону и освободили такое пространство, что, наверно, мог бы сесть и настоящий самолет. «Ведь врет же, врет! — подумал Боря. — Или он волшебный? Или там, как и в подводной лодке, сидят малюсенькие человечки? Ведь врет же…»

Вот лайнер исчез из виду.

Боря вдруг почувствовал странное облегчение: улетел… Никому теперь не достанется. Не так обидно. Как бы он завидовал Глебу, если б тот получил и лайнер!…

Ребята не спускали с неба глаз, а Боря, сунув руки в карманы, стал расхаживать по двору, по первой мягкой травке.

— Летит, летит! — за кричала вдруг Наташка, запрыгала, и по глазам Бори полоснуло пламя ее пальтеца.

Он вскинул голову.

С другой стороны, совсем не оттуда, куда смотрели ребята, появился лайнер: легко, с жарким свистом скользил он в яркой синеве неба.