Заблудшее сердце

Алин Джен

Хозяин подал эль и широко улыбнулся, обнажив гнилые зубы:

– Желаете еще чего-нибудь, сэр?

– Нет, – коротко ответил Джеймс.

Трактирщик поклонился и быстро направился по своим делам. Наверно, по лицу посетителя он сразу понял, что лучше не надоедать.

Сделав большой глоток и отметив, что эль не так уж плох, Джеймс погрузился в размышления. В голове возникали разные картины из жизни – целой жизни, которой теперь не было. Он не мог припомнить ни одного стоящего эпизода из прошлого, где не мелькнуло бы лицо Логана. Как ни хотелось Джеймсу прогнать эти мысли, все равно они буквально преследовали

его в последние два дня пути. Он даже старался вообще ни о чем не думать, но и это не удавалось.

Джеймс во всем корил себя. Корил потому, что пойти в армию было его идеей. Сумбурная жизнь изрядно ему наскучила. Женщины, балы, выпивка и карты больше не развлекали. Красивый, богатый виконт безжалостно разбивал сердца дам и никогда не мучился угрызениями совести, ведь в охоте за титулованным мужем даже его репутация отъявленного повесы не могла остановить девушек. Легкость, с которой ему удавалось их завлечь, постепенно приелась. Отец, потомственный граф, как и любой человек соответствующего положения (а он был человеком, обладающим редким уважением общества), настаивал на том, чтобы сын, наконец, взялся за ум и остепенился. Будучи отцом единственного наследника, он переживал о продолжении рода. Однако обзаводиться семьей Джеймс не намеревался, что вызывало в родителе бешенство и приводило к постоянным перепалкам. Свободолюбие молодого человека бунтовало против отцовской воли. В результате противостояние сделало их общение редким – всего несколько писем в год. В каждом Джеймс находил весомый предлог не приезжать домой, оставаться в Лондоне.

Ему все труднее было находить оправдание этой бесконечной игре. Хотелось чего-то, в чем был бы смысл. Пойти на войну казалось правильным решением. К тому же многие молодые люди увиливали от нежеланной женитьбы именно таким способом. Стать героем, который защищает свою страну, было куда предпочтительнее. Виконт был богат, поэтому ему не стоило большого труда купить офицерский патент, хотя четырнадцать тысяч фунтов для иного оказались бы целым состоянием. Если бы Джеймс знал, как ошибался в своем решении!..

В отличие от него, Бьюмонд не был настолько испорчен, оставаясь в их тандеме скорее голосом укоризны, ибо совесть Джеймса крепко спала, будто пьяный старик. Его не одолевали вопросы о смысле бытия, порядок жизненного уклада в его глазах был куда проще. Поэтому, как и следовало ожидать, он женился. И даже, несмотря на скептические ожидания Джеймса, стал вполне счастливым, превратившись из повесы в верного и любящего мужа.

В итоге события, происходившие вокруг Джеймса и не имевшие непосредственно к нему никакого отношения, утвердили его в решении пойти в армию. Развлекаться без друга было уже не так весело, а уводить его из семьи на ночные разгулы было бы непорядочно.

Но, вопреки ожиданиям, узнав о намерении виконта вступить в лавы защитников Ее Величества, Логан внезапно решил последовать туда же. Джеймса это удивило, но возражать он не стал, а может, где-то в глубине души даже радовался, о чем сейчас безмерно сожалел.

Оказавшись на полях сражений, Джеймс понял, что реальность войны далека от абстрактных представлений о ней. Не было там никакого героизма – только кровь, боль и смерть, но отступать было поздно. И хотя способ избавления от скуки, изо дня в день одолевавшей все больше, он выбрал довольно странный, сказать по правде, ему удалось

добиться желаемого. Война изменила его быстрее, чем он ожидал – всего через несколько месяцев мировоззрение перевернулось с ног на голову.

Что касается Логана, то, как выяснилось позже, он воевал из чисто патриотических побуждений и даже желал прославиться, как герой в бою. Однако Джеймс в глубине души все-таки считал, что друг просто последовал за ним, стараясь, как всегда, оберегать его. В ответ Джеймс тоже присматривал за ним и всегда был готов прикрыть собой. Естественно, он хотел, чтобы Логан вернулся домой живым и невредимым.

Первые два года службы прошли относительно без потрясений. Вдвоем им удавалось чудом выбираться из передряг. За ними даже закрепилась слава «непробиваемых», которые смеются смерти в глаза.

Los diablos de suerte¹ – так, кажется, их назвали испанцы. И это действительно было так. До злосчастного сражения в Испании, где англичане противостояли французам, в итоге отбросив их за Пиренеи, им всегда удавалось остаться целыми и невредимыми. Джеймс упрекал себя за то, что, воспринимая службу как очередное, пусть опасное, но все же приключение, он не осознавал, что они тоже смертны. Ему не приходило в голову, что это может плохо закончиться.

Очнувшись от невеселых мыслей, виконт глянул в окно трактира и с недовольством отметил, что день близился к концу. Если он хотел добраться домой до наступления ночи, надо было выезжать. Благо дождь закончился, что делало путь более сносным.

Покинув трактир, Джеймс пустил лошадь в галоп. Эль не дал желаемого результата, и мысли о прошлом все так же лезли в голову. Но теперь он думал не о войне и не о том, как друг умирал на его руках. Он вспоминал детство.

Странно, но в конце начинаешь думать о начале.

Они познакомились еще зелеными юнцами в Итонском колледже – престижной школе для мальчиков. Скучные школьные дни тянулись бы бесконечно долго, если бы они не разбавляли их бесчисленными шалостями, за что им частенько влетало. Два случая всплыли в памяти, вызвав на лице нелепую улыбку.

Один из них они в шутку называли «зеленым днем». Интерес к изучению латыни у них был такой же мертвый, как и сам язык. Напыщенный толстый профессор как раз собирался вытащить из стола указку, служившую весьма небезболезненным способом исправления ошибок в произношении учеников. Но едва он открыл ящик стола, как во все стороны начали выпрыгивать лягушки. От гнева лицо профессора стало таким же зеленым, что и рептилии, окружившие его. А потом все бегали, пытаясь поймать несчастных зеленых созданий. Ох и задали бы Джеймсу с Логаном трепку, если бы, конечно, дознались о зачинщиках! Удивительно, как это им сошло с рук, везло так далеко не всегда.

Подпилить ножки пианино было гениальной идеей Джеймса. Ему казалось, что будет забавно, когда оно с грохотом упадет прямо посреди урока. Однако учитель, сидевший в этот момент за инструментом, забавным это не счел. Сказать по правде, танцы не являлись их любимым занятием и до инцидента, а после – и подавно.

За эту шалость с них чуть не спустили шкуры и в наказание заставляли вытанцовывать па вдвое больше. Джеймс по сей день не любил танцевать, что после стольких тягостных часов, проведенных в танцклассе, было не удивительным.