Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Первым уехавшим католикам разрешили забрать все имущество, кроме еды, которой уже начинало не хватать; зато последние уходили только в одежде, что была на них, как правило, без пуговиц и золотых крючков, которые заблаговременно конфисковывались¹⁰⁹. Анабаптисты, памятуя о контрнаступлении лютеран, вымещали ярость на мужчинах иного вероисповедания. Со своей стороны лютеране и католики не сомневались в том, что князь-епископ вернет себе город, а потому оставляли женщин стеречь дома и имущество. В результате внутри городских стен образовался избыток женщин, что вскоре привело к печальным последствиям¹¹⁰.

В

январе анабаптисты всего-навсего добровольно жертвовали своим имуществом, ибо конец света должен наступить на Пасху, а вот в марте городской совет запретил частную собственность в городе, а Ротманн и Бокельсон потребовали, чтобы все серебро, золото и деньги были переданы в магистрат. Чтобы воодушевить горожан, Бокельсон с кафедры вещал о трех категориях верующих – хорошие христиане, которые полностью избавились от имущества; те, кто сохранил часть имущества и нуждается в дополнительных мольбах к мстительному Божеству; и те, кто крестился только ради удобства и кого в итоге ждет адское пламя.

Далее Маттис и Бокельсон собрали всех горожан на соборной площади и сообщили им, что пощады не будет и что Господь гневается. Крещеных отвели в сторону, а остальных, всего около трехсот человек, разоружили и заставили целый час простираться ниц и молить о милосердии под угрозой немедленной смерти. Затем их привели в собор и вынудили молиться на четвереньках еще три часа подряд, после чего Бокельсон, который оставался снаружи, театрально распахнул двери и объявил: «Дражайшие братья, принес я вам благую весть – вы прощены, Господь позволил вам остаться с нами и стать избранными». На следующий день все повторилось для двух тысяч некрещеных горожанок¹¹¹.

В конце марта в городе прошла религиозная чистка; приблизительно две тысячи католиков и некрещеных лютеран изгнали, примерно такое же количество иммигрантов-анабаптистов прибыло в Мюнстер из Нижних земель и Восточной Фризии, в результате чего численность населения по-прежнему составляла около девяти тысяч человек. Зато изменился не только религиозный, но и психологический облик города. Неподдающихся католиков сменили гораздо более податливые анабаптисты, усугубив и без того очевидную подверженность массовому бреду. Вдобавок изгнание безбожников и переселение верующих укрепило апокалиптическую уверенность новых пророков – Ротманна, Маттиса и Бокельсона – в близости конца света.

Анабаптисты не просто предвкушали будущее, но также искореняли прошлое, а потому приказали уничтожить все муниципальные записи, в первую очередь долговые книги. Фанатики жгли сочинения Лютера вместе с трактатами Фомы Аквинского. В некоторых домах и церквях уцелели только Библии. В довершение всего Бокельсон распорядился переименовать городские ворота и улицы (например, ворота Святого Людгера стали Южными воротами) и стал присваивать имена новорожденным в алфавитном порядке¹¹².

Новые пророки жестоко карали инакомыслие; кузнеца по имени Хуберт Рюсхер, лишившегося места в совете на февральских выборах и недовольного среди прочего уничтожением архивов, привели к Бокельсону, нарочито помиловали, а затем столь же нарочито заставили просить пощады, после чего ударили алебардой в спину. Крепкий и мускулистый кузнец не умер сразу, и потому Бокельсон выстрелил ему в спину из пистолета; Рюсхер в итоге умер – через восемь дней¹¹³.

Незадолго до Пасхи Маттис побывал на свадьбе друзей; Гресбек рассказывает, что он пророчествовал о собственной смерти:

«Он просидел около часа, хлопая в ладоши, кивая головой вверх

и вниз и тяжело вздыхая, как будто собирался умереть… Потом он снова как бы очнулся и со вздохом произнес: “О, дорогой отец, не по моей воле, а по Твоей будет”. Он встал, протянул каждому руку и расцеловал в губы. Он сказал: “Да пребудет со вами милость Господня” и удалился с женой. (А в то время у заново крещенных не было еще многих жен¹¹⁴ )».

В 1534 году Пасха выпала на 5 апреля, Иисус не пришел, конец света не состоялся. В тот день Маттис с дюжиной, быть может, последователей вышел из городских ворот и направился к ландскнехтам князя-епископа; те зарубили новоявленного пророка и его спутников. Гресбек пишет, что солдаты расчленили тело Маттиса на сотню кусков и весело стали перебрасываться друг с другом окровавленными фрагментами, а его голову насадили на пику и позвали горожан вернуть себе проповедника¹¹⁵. Возможно, Маттис пытался своим поступком уговорить Иисуса все-таки прийти – или же, во исполнение стиха из 11-й главы книги Откровение, так воплощал смерть Еноха (свою) и Илии (Хоффмана, все еще пребывавшего в страсбургской тюрьме), подавая Христу сигнал к возвращению.

Годы проповедования в сельской местности, включая посещение Мюнстера прошлым летом, изрядно отточили актерское мастерство Бокельсона. В соседнем Шеппингене он якобы исцелил больную девушку, крестив ее, а к возвращению в Мюнстер в начале 1534 года за его голову уже назначили немалую цену. Вероятно, он готовился именно к этому моменту. До того он вел себя в Мюнстере сравнительно скромно, но после гибели Маттиса явился народу из окна на колокольне храма, облаченный в белое и окруженный горящими свечами. Книппердоллинг стоял справа от него, а слева была Дивер, красивая и загадочная жена Маттиса, которую история запомнила только по первому имени.

Бокельсон шокировал толпу, заявив, что Маттис заслуживал смерти за свое тщеславие и за то, что увел за собой столько горожан. Он указал на Книппердоллинга и поведал людям внизу, что, живя под крышей богача, он видел во сне кровавую гибель Маттиса, а ландскнехт, совершивший сей поступок, сказал Бокельсону, что ему-то бояться нечего: мол, Маттиса будет судить Господь, а он, Бокельсон, должен жениться на овдовевшей Дивер. За доказательством Бокельсон снова обратился к Книппердоллингу, и тот выкрикнул, что ему тоже было видение и что история с ландскнехтом правдива до последнего слова. Толпа воодушевилась при этом известии, многие принялись срывать с себя одежду и пустились в пляс. Вряд ли стоит уточнять, что Бокельсон забрал себе мантию городского главы, ранее принадлежавшую Маттису¹¹⁶.

Еще ему в наследство от Маттиса досталась проблема по имени Ротманн, ибо пришлось объяснять верующим, почему Иисус не пришел снова. Бокельсон предрек, что Христос не вернется до тех пор, пока Новый Иерусалим не будет очищен от всех духовных нечистот.

Он проявил себя не только блестящим демагогом, но и грамотным военачальником. Он укрепил и без того надежную защиту города из двух стен, рвов и ворот с каменными надвратными башнями. Девяти тысячам горожан противостояло приблизительно столько же наемников-ландскнехтов, так что дело нашлось всем: женщины помогали мужчинам на пороховой мельнице, но и плели льняные венки, которые смачивали затем смолой и негашеной известью, готовясь сбрасывать со стен на врага. Ночью люди Бокельсона пробирались во вражеский лагерь, резали глотки спящим и оставляли записки, призывая наемников одуматься и присоединиться к анабаптистам.