Забудь меня, если сможешь
Шрифт:
– … И что это за сны? – интересуется Рон, подаваясь вперед.
– Это всегда один и тот же сон с разным началом, но одинаковым концом, – сообщаю я. – Я убегаю от нечто ужасного, от одной мысли об этом все мое тело сковывает, а руки бросает в дрожь. Это всегда одно и то же место – старый безлюдный перекресток с бесконечными тусклыми уличными фонарями. Рядом бежит какая-то девочка, все время повторяющая одно и то же слово, затем меня кто-то ловит, усыпляет, и на этом моменте я всегда
– …Кэти? – недоуменно спрашивает Рон. – Та девочка Кэти?
– Мне неизвестно…
– Так значит не все потеряно? – на его лице мелькает легкая улыбка, а в глазах загорается слабый огонек надежды. – Кэти мне рассказала точно такую же историю о том, как рейдеры силой захватили Еву три недели назад. Если ты помнишь хоть что-то, увиденное глазами Евы, то значит ли это, что мы сможем вернуть вас к прежней жизни? Всех вас, которых превратили в бессмертные машины?!
Нет, нет и еще раз нет.
Мне прекрасно известно, что Ева Финч добровольно прошла процедуру оздоровления три недели назад. То, о чем он сейчас говорит, никак не может быть правдой.
Некоторое время я молчу, пытаясь разложить по полочкам полученную информацию. Я не вправе обсуждать свой приказ, мне не позволено это действие. Я более чем уверена, что именно сейчас корпорация жадно впитывает каждое сказанное мной слово.
И я гадаю, когда левую руку пронзит очередной удар тока.
Но, не смотря на все, я должна продолжать выполнять свою миссию. Я должна выведать новый поток информации.
– Почему вы называете тех особей музами? – интересуюсь я, чувствуя, как мышцы левой руки начинают напрягаться. Водяные волдыри на руке все еще дают о себе знать.
– Официальное название вируса – Клио, а согласно древнегреческой мифологии Клио – муза истории, – отстраненно сообщает Рон.
Несколько секунд он с интересом продолжает осматривать мое лицо, наверняка осознавая, что перед ним та самая девушка, которую он знал раньше, но которая не помнит ни его, ни всю группировку в целом. Конечно, я понимаю, что всем этим людям трудно отделаться от мысли, что Евы Финч больше нет, но я всеми способами буду стараться доказывать им этот факт.
В какой-то момент лицо Рона меняется, глаза подозрительно сужаются, губы намертво складываются в тонкую плотную линию. На лицо все признаки напряжения у инфицированного.
– Какую функцию выполняет этот браслет? – он медленно, с осторожностью кивает на мою левую руку.
Нет, он не должен был задавать этот вопрос.
Он на все сто процентов уверен в том, что я ничего не скрою, что наверняка расскажу правду. Но что если, услышав правду, Торнадо отрекутся от меня? Что если на этом моя миссия закончится, так и не начавшись? Я провалю свою первую и единственную миссию, порученную мне свыше.
Он хочет этого.
Он добивается этого.
Но ничего подобного
– Отслеживает мои координаты, – спокойно проговариваю я, заглядывая вглубь улицы.
– Правда? Разве он создан не для того, чтобы контролировать тебя с помощью тока? – он резко хватает меня за руку, засучивает рукав белоснежного полувера и обнажает многочисленные ожоги, скопившиеся вокруг небольшого серебряного браслета.
Несколько секунд я ощущаю горячее прикосновение его руки и спустя мгновение жгучую боль, исходящую от водяных волдырей.
– Они не обязаны отчитываться передо мной по поводу своей методики контроля, – хладно говорю я, продолжая наблюдать за следом, оставшимся от моего непослушания.
– До вируса их бы за такое засудили. Ты вообще имеешь представление о том, что ты и те несколько солдат – настоящие рабы?
– Но ты сам мне сказал, что никакие правила и законы здесь больше не действуют, так что это уже не имеет никакого значения, – без лишних эмоций проговариваю я, осторожно отцепляясь от его руки и засучивая рукав полувера.
Несколько секунд он странно смотрит на меня, словно подавляя внутренний гнев. Я наблюдаю, как нервно играют желваки на его лице, глаза подозрительно щурятся. Очевидно, он борется со своими бушующими эмоциями, пытаясь подавить их, задушить, уничтожить…
По всему автобусу раздается резкий стук, отчего я резко подрываюсь с места. Рон мгновенно реагирует на произошедшее и резко кладет ладонь на кобуру, направляяя взор к источнику звука.
– Там Белла… – раздается запыхавшийся голос Питера. – У нее жар, она постоянно плачет, и мы не знаем…
– Какие версии? – оживленно спрашивает Рон, выходя из автобуса. – Инфекция, вирус, простуда?
– Все симптомы ведут к инфекции, – констатирует Питер, пытаясь восстановить дыхание. – У нее рвота и…
– У нас остались таблетки от температуры или антибиотики, в конце концов? – задает вопрос Рон, направляясь в здание. – Нужно максимально отгородить ее от большинства людей.
Я не спеша следую за парнями, цепляясь за одну единственную мысль – всегда стараться держаться возле вожака стаи. Слух вновь улавливает знакомый звон колокольчика, который оповещает о нашем прибытии.
– Все запасы исчерпаны, нужно снова отправляться на вылазку, – проговаривает Питер, перешагивая через небольшой томик «Унесенные ветром».
Внутри здания продолжает раздаваться душераздирающий детский плач.
Рон раздраженно вздыхает и гневно отталкивает стул, стоящий на его пути.
– Этого еще не хватало… – бормочет он, резко распахивая небольшую деревянную дверь с белой облупившейся краской.
Входя в небольшой читальный зал, он аккуратно берет малышку в руки, одной рукой придерживая головку, другой туловище и бережно прикасается губами к ее лбу.