Забудь о прошлом
Шрифт:
— Не нарвемся, — угрюмо пообещал Патрик, а Дан, нахмурившись, взял со стола забытый всеми бластер. Холодная рукоятка, удобно ложившаяся в ладонь, придавала уверенности и… И что? Внезапно он отчетливо вспомнил нахлынувшее однажды чувство… Там, на Торене, на ступенях дворца Расти. Жажда убийства? Не только, еще и глубокий стыд, и страх перед неведомыми глубинами в себе… Он положил бластер и нервно отдернул руку, словно боясь, что передумает.
Город будто вымер. Точно как в первые дни. Ни по дороге, ни перед Большим Домом они не встретили ни одного человека, площадь была пуста, а главная дверь Дома открыта настежь. Приглашение или ловушка? Патрик
— Все, хватит! Если увижу хоть одно подозрительное движение…
— А как же контакт? — спросил Дан горько.
— Какой контакт?! Пошли они со своим контактом… — и Патрик грубо выругался. — Хватит, мое терпение лопнуло! Я тебе говорю, одно движение и…
— Не торопись, — вздохнул Дан. — Тут никого нет.
В зале на первом этаже Дома свет был потушен, только «вечный огонь» извивался в темноте, как семейство мерзких кобр, потревоженных в своем гнезде. Ни одной живой души. И… ни одной лестницы. Лестничная клетка исчезла, зал окружала гладкая стена, и невозможно было даже угадать, в каких именно местах прятались проемы. Прощупать «ключом» весь периметр? Но время, время…
— Попробуем пройти через лабиринт, — предложил Патрик, и они вышли, пересекли площадь, посмотрели на часы и ускорили шаг, а потом побежали.
В подземелье было так же пусто, как наверху, а винтовые лестницы, связывавшие нижний зал с Большим Домом, исчезли, как и верхние, видимо, они убирались то ли в пол, то ли в потолок, но куда именно, понять не удалось, и совершенно обескураженные разведчики снова выбрались наружу.
— Вернемся в Большой дом, попробуем «ключ»? — предложил Патрик без всякой надежды.
— Попробуем, — сказал Дан упрямо.
Но когда они вышли на площадь, над ними низко пролетел флайер и сел прямо на газон.
— Садитесь, — крикнул Дэвид, высовываясь в люк. — Быстро! — И когда Дан, замотав головой, попятился, добавил со злостью в голосе: — Да посмотрите вы, где солнце! Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы они его убили?
Дан лежал на диване в своей каюте лицом вниз, неудобно уткнувшись головой в подлокотник и совершенно не чувствуя этого.
— Послушай, Дан…
Он не пошевелился.
— Дан!
— Между прочим, у меня на двери горит красный свет, — зло процедил он сквозь зубы, не поворачивая головы.
— Перестань корчить из себя истеричку, — разъярился Патрик. — У меня к тебе серьезное дело.
— Ну?
— Ты знаешь, что Маран, уходя, оставил дома всю свою технику?
— Ну?
— О господи! Здесь есть кое-что для тебя, это ты знаешь?
— Что?
Дан сел.
— Мы не стали прослушивать, поскольку тут обращение к тебе. Может, что-то личное? На!
На диван рядом с Даном упал металлический браслет, и дверь с громким чмоканием стала на место.
«Дан! Прости, что не поделился с тобой. С вами. Не хотелось вовлекать тебя и других в эту историю. Не сомневаюсь, что любой из вас пошел бы туда вместо меня, но идти именно мне, потому что я единственный, кто может уйти безболезненно. Каждого из вас ждут друзья, возлюбленная, мать, родина, дом, вы нужны. Я — нет. Для Бакнии такой, какая она есть, я сделал все, что мог, вплоть до того, чтобы принять на себя клеймо предателя. Бакнии такой, какой она, возможно, станет, я не нужен. Я из тех, кто остается на берегу, от которого надо оттолкнуть лодку, и кто, оттолкнув ее, падает в воду, ибо в лодке будущего нет места тем, кто олицетворяет собой прошлое. Родных у меня нет, друзья меня забыли, словом,
Маран говорил торопливо и чуть глуховато. Боялся, что услышат и помешают? Дан прослушал запись дважды, подобрал браслет и пошел в рубку. На полпути его остановили голоса за неплотно прикрытой дверью. Конечно, подслушивать некрасиво, но…
Голос Артура:
— Я слышал, что он остался на Торене с Мараном, когда тому… да и ему самому, наверно?.. угрожала смертельная опасность. Это правда?
— Правда, — ответил Патрик.
Пауза.
— Если б не та идиотская ссора, я бы остался на Палевой, — в голосе Артура не было рисовки, одно лишь сожаление.
Еще одна пауза.
— Иногда идти на смерть проще, чем… Чем на жизнь, — задумчиво отозвался Патрик.
Дан не стал слушать дальше. Пройдя по коридору до конца, он открыл дверь в рубку и вошел.
— Я хочу вернуться обратно… — штурман и один из пилотов, несшие вахту, удивленно подняли головы от пульта. — Я хочу вернуться на Палевую, — повторил он с отчаянием, понимая, что смешон. Что говорит нелепости. Что поезд ушел. Что…
— Поздно уже на Палевую, — сказал штурман с легкой иронией. — Ты что, не слышал предупреждения? Полчаса назад мы вошли в гиперпространство. Теперь уже до Солнечной не развернешься. Отсюда до Земли ближе, чем до Палевой.
— Я не могу на Землю, — голос Дана звучал отстраненно. Он представил себе глаза Ники… Глаза Поэта… Поэт далеко, а зеркало? Он прикрыл лицо руками, содрогнувшись от мысли, что придется смотреть в глаза самому себе… — Мне нельзя на Землю. Я предатель. Трус и предатель.
Штурман вздохнул и отвернулся к пульту.
Часть вторая
ЗАБУДЬ О ПРОШЛОМ
— Дан, неужели это правда?
Ветер трепал волосы Ники, перебрасываясь тяжелыми черными прядями вокруг ее неподвижного лица. Лицо выглядело усталым, под глазами мешки, кожа в мертвенном искусственном свете казалась белой до голубизны. Наверно, не спала ночь, может, и не одну… Дан невольно вспомнил Марана, стоявшего ночи напролет у открытого окна, и вздрогнул. Он не ответил на вопрос Ники, но она, видимо, и не ждала ответа. Зябко поведя плечами, она взяла его под руку и повлекла по бетону посадочного поля, подковой опоясывавшего большую часть овального здания космопорта. Они молча обогнули его слева и вышли на многоуровневую флайерную стоянку. Светящиеся стрелки вывели их к круглой колонне лифта, обвитой металлической винтовой лестницей с решетчатыми ступеньками. Ника не стала входить в лифт, а полезла вверх по лестнице, и Дан последовал за ней без единого слова. Серебристо-серый с красными разводами флайер стоял на площадке третьего уровня, Ника машинально сунула в прорезь дверцы жетон прокатной фирмы и уселась на место пилота. Когда Дан, стараясь, как всегда, не смотреть с десятиметровой высоты вниз, перешагнул с лестницы на тонкую площадку и влез в машину, она включила автопилот, повернулась к Дану и вздохнула.
— Рассказывай.
— Может, лучше дома? — спросил Дан.
— Домой мы еще не скоро попадем, — возразила она.
— Ну в гостинице. Ты где остановилась, в «Континентале»?
Ника рассеянно кивнула, погладила медальон видеофона на шее и сказала:
— Вряд ли нам дадут спокойно поговорить где-либо, кроме флайера с выключенной связью.
— Почему же… — начал Дан, и тут ожил «ком» в его ухе.
— Дан! Куда ты подевался? — в голосе Патрика, как всегда, звучало нетерпение.