Забудь об этом, Варвар
Шрифт:
– Дурдом. – покачал головой Никитин и повернулся ко мне: – Пойдем пока в дом. Ребята побудут с Милой, пока полиция не приедет.
Он первый встал на ноги и помог подняться мне, а потом приобнял и потянул за собой.
– Эй-эй, – запротестовала я, вырываясь: – Я никуда с тобой идти не соглашалась!
Кажется, ничто человеческое этому непробиваемому слону все же не чуждо. Никитин совершенно точно начал раздражаться, хотя и успешно это скрывал.
– Чего ты упрямишься? Это не смешно, Варя, ты ведешь себя, как ребенок!
– Иван
– А ты прекрати называть меня Иваном Сергеевичем. Я старше тебя года на три, не больше.
Я насупилась и хотела съязвить что-нибудь еще, но земля как-то странно покачнулась, а перед глазами все поплыло цветной рябью. Тело накренилось, и я на автомате вцепилась похолодевшими пальцами здоровой руки в вовремя подставленный локоть Ивана. Тот не очень прилично выругался и неожиданно подхватил меня на руки.
– Поставь! – тут же взвизгнула, забывая про головокружение.
– Будешь брыкаться, через плечо переброшу. – пригрозил блондин, направляясь к дому.
– Не посмеешь!
– Проверим?
Шаг у Никитина был быстрый, поэтому мы меньше чем за минуту добрались до ворот особняка.
– Марку пожалуюсь! – попробовала применить тяжелую артиллерию: – Он тебя прикончит!
– Понятия не имею, кто это, – хмыкнул Иван Сергеевич: – но, если тебе от этого легче, можешь считать, что я испугался.
14
Я старалась смотреть куда угодно: на обеспокоенную Алису, задумчивого Влада, копошащегося в телефоне Ивана Сергеевича, неуютную холодную обстановку в доме, накрытый и уже наполовину объеденный праздничный стол, ёлку в углу, которую, почему-то до сих пор не убрали – но только не на собственное плечо, над которым колдовал фельдшер Валентин. На вид ему было лет шестьдесят, а на деле тридцать, о чем разговорчивый «врачеватель» поведал в процессе лечения. В момент, когда он переступил порог дома, мы были уверены, что нас навестил зевака-алкоголик, а не врач, собирающийся обрабатывать довольно глубокую и, на мой скромный взгляд, выглядящую ужасно рану. Когда после осмотра Валентин твердо заявил, что будет накладывать швы – я едва не сбежала из дома, заявив о предпочтении умереть где-нибудь в другом месте и при других обстоятельствах.
Часть опасений оказалась напрасна – даже если у мужчины были проблемы с алкоголем, то прямо сейчас спиртным от него не пахло (чего нельзя сказать о въедливом запахе пота, от которого лично у меня начинали слезиться глаза). Но руки он чинно вымыл, довольно осторожно обработал рану, дружелюбно заговорил мне зубы, когда обкалывал её края анестезией, и постарался развеселить, накладывая швы. Я в суть шуток не вникала, жмурясь от страха и сосредотачиваясь только ну руке Алисе, в которую вцепилась мертвой хваткой.
К тому моменту, как «операция» была завершена, в доме остались только мы впятером. Полиция скрутила Милу и уже уехала. Среди них был знакомый
– Готово, – облегченно прокряхтел Валентин через полчаса наших общих мучений и стер со лба капельки пота.
Я с трудом заставила себя открыть глаза, опасливо покосилась на руку и с облегчением поняла, что мужчина уже перевязал плечо бинтом. Сквозь белую марлю просачивалась заживляющая мазь и едва заметные капли крови.
– В больницу точно не надо? – Никитин оторвался от телефона.
– Да нет, – по-простецки махнул рукой Валентин: – Я все зашил, а девка молодая, заживет, как на собаке.
Иван закашлялся, Романов хмыкнул, а я возмутилась:
– Ну спасибо. А какие рекомендации будут, товарищ доктор? Писать на ранку, случайно, не нужно? Ну там, утром и вечером, для профилактики?
Кашель стал громче, а Валентин не понял сарказма. Пожал костлявыми плечами и продолжил собирать инструменты в потрепанный медицинский чемоданчик, из недр которого почему-то сильно пахло нашатырным спиртом:
– Нет, ну, если вам так хочется, то можете конечно. Говорят, помогает. А вообще, – снизил голос до заговорщицкого шепота: – Если вы по этому делу, то вам к бабе Нюре. Я как-то больше по традиционной медицине. Все-таки четыре года в медучилище отпахал.
Последним фактом Валентин, видимо, очень гордился, а вот я после его оглашения окончательно решила сходить в больницу сразу, как приеду в город. Пока Никитин выпроваживал фельдшера за дверь, Алиса взволнованно ходила вокруг и продолжала спрашивать, как я себя чувствую.
– Сядь пожалуйста! – взмолилась я наконец: – У меня голова кружится!
– Голова? – еще сильнее всполошилась Соколова. – Давай Валентина догоним! Вдруг у тебя сотрясение?
Я кисло улыбнулась и бросила на Влада полный отчаяния взгляд. Тот понятливо кивнул и перехватил свою девушку на полпути. Сам сел на диван и притянул встревоженную брюнетку к себе на колени.
– Лис, успокойся. – твердо произнес он: – умирать никто не собирается.
Я согласно кивнула, а девушка хоть и выдохнула, но вцепилась в предплечье своего парня и продолжила прожигать меня встревоженным взглядом.
– Ты сама то как? – я поморщилась, осторожно прикасаясь к перебинтованному плечу. – Эта сумасшедшая тебя сильно потрепала.
– Да синяки, только, – махнула рукой Алиса: – пройдут.
Влад сжал зубы и промолчал, хотя парню явно было что сказать в адрес Милы.
– Кто это вообще такая?
– Старая подруга, – Иван, проводивший фельдшера, вернулся в комнату и опустился на спинку кресла, где сидела я.
Я демонстративно отсела на край, дождалась, пока парень едва заметно покачает головой, показала ему язык и снова повернулась к Соколовой, спиной ощущая пристальный взгляд Ивана Сергеевича.