Забудь обо мне

Субботина Айя

— С ней вы тоже трахались? — не могу удержаться от встречного вопроса.

И даже как-то не сразу доходит, что в данный момент, если он скажет «да», это правда будет, наверное, намного более болезненной, чем когда я увидела Дину вместе с Андреем.

Потому что тогда на эту женщину можно будет официально вешать ярлык «Личное проклятье Алисы Волковой».

Хорошо, что я не успела съесть все, что заказала, а то бы меня стошнило.

— Нет, Заяц, с ней я точно не трахался, — без намека на попытку улизнуть от ответа отвечает

Бармаглот. — Но мне прямо льстит твое мнение, что через меня прошла половина женских особей столицы.

— Какой же вы мудак, — кривлюсь от собственного бессилия.

— Она не в моем вкусе, — как нарочно подначивает он.

— Слишком старая? — пальцем в небо. Дина точно не выглядит старой, хоть, в отличие от Милы, и не так маниакально пытается скрыть свой возраст.

— Слишком сука, — поправляет Бармаглот.

Ладно, хорошо, будем считать, что я немного успокоилась.

Глава шестьдесят первая: Март

Я рад, что март, наконец, подходит к концу.

Дурацкий месяц, в честь которого меня назвала Динамщица, а я даже не думал, что так быстро привыкну к прозвищу, хоть с детства не любил, когда кто-то придумывал мне новые «имена». Но каждый раз, когда кто-то говорил «март» — я, как придурок, оглядывался.

И вроде как должен начать приходить в себя, потому что в моей жизни, наконец, все оптимально и приведено к общему знаменателю: для отношений есть Дина, для «потрахаться» — Маша. Они не знают друг о друге, но Маша, кажется, в курсе, что я с кем-то встречаюсь, потому что когда у мужика есть женщина для секса, другая женщина, которую он тоже периодически трахает, об этом рано или поздно догадается. Дина, если бы не несла корону размером с «пробей потолок», тоже бы что-то заподозрила, но она слишком уверена в собственной неотразимости и уникальности, и до сих пор думает, что я вернулся к ней потому что она — лучшая.

Я так вообще не озвучивал причину. Зачем мешать женщине самой придумать лучшее оправдание поступкам мужчины?

Но лучше мне не становилось.

Дни превращались в недели, а меня каждый раз все так же неприятно кололо в боку каждый раз, когда на глаза попадалась наша с Алисой переписка.

Я так и не смог ее удалить.

Как и все остальное.

Пару раз даже хотел позвонить, напомнить, что у нее до сих пор остались ключи от моей квартиры, но потом вспомнил, что это мы уже проходили.

Да и мириться я никогда не умел, поэтому…

Все просто как-то сошло на нет.

До того вечера, когда Дина вдруг не прислала мне пару фото из ресторана с припиской: «Твоя бывшая таскается с мужем моей сестры!» И потом вдогонку еще какие-то идиотские смайлики. Наверное, их комбинация должна была что-то значить, но я даже не стал вникать, как и в большую часть того, что присылала Дина. Потому что вся ее жизнь за пределами постели, в которой я ее трахал, стала мне неинтересна.

Я смотрю

на фото, которое, хоть и не лучшего качества, но точно дает рассмотреть и лица, и эмоции на них.

Это Алиса, конечно.

Одета слишком просто для дорогого ресторана, но выглядит…

Черт.

Выглядит она вполне счастливой и даже улыбается своей привычной хитрой лисьей улыбкой, как будто тот мужик перед ней — предел ее мечтаний, и она вовсю флиртует с ним, и сразу после ресторана они пойдут…

Только на втором фото, когда ракурс лучше — и мужчина немного поворачивает голову, я узнаю и его.

Сука, Миллер!

Даже не сразу доходит, что там Дина писала про мужа сестры.

Я просто смотрю на этого здоровенного бугая, который уже таскался с моей Лисицей, и мне хочется смять телефон в руке, словно компрометирующую бумажную фотографию. Как будто если сделать это, ничего и не было: мы с Алисой не расставались, она мне не изменяла, и она теперь не встречается с мужиком, который на столько лет старше ее, что мне даже думать противно о том, как они… Как он… И она…

Меня бомбит до грохота крови в висках.

Одеваюсь.

Сую босые ноги в ботинки.

Куртку — прямо на голые плечи.

Хорошо, что джинсы, хоть и домашние, приличные даже для выхода на улицу.

Прыгаю в машину.

Я знаю этот ресторан, это я сводил туда Дину первый раз, и теперь она решила перетаскать туда всех своих подружек.

Хорошо, что это всего в паре кварталов от моего дома, и с момента, когда Дина прислала мне фото, и до момента, когда притормаживаю на стоянке, проходит минут тридцать.

Внутрь меня, конечно, в таком виде не пустят.

Но мне по хрен — через прозрачные огромные окна-витрины хорошо вижу стол, за которым сидит моя Лисица и этот старый конченый бугай.

Что, Лисица, решила завести себе богатого папика?

Ему ты сразу дала? Не выебывалась? Не играла в целку-недотрогу?

Я давно бросил курить, но, когда мимо проходит стайка малолеток хрен поймешь какого пола, стреляю у них сигарету. Прикуриваю у той, что с розовыми — как когда-то у Алисы — волосами. Игнорю ее попытку завязать знакомство.

Затягиваюсь так, что в легких не остается кислорода — только дым.

Это любовь?

Вот эта херня, когда не знаешь, что творишь и зачем, когда просто срываешься без цели, когда караулишь свою бывшую, словно задрот?

Когда хочется выхаркать из себя все чувства к ней, как раковую опухоль, но понимаешь, что жить без этой херни просто не сможешь и целее не станешь?

Нервно смеюсь, выкашливая горький дым дешевого курева.

И чуть не пропускаю момент, когда дверь ресторана открывается — и Алиса выходит на улицу, зябко кутаясь в легкое пальто. То, которое мне никогда не нравилось, но из которого она упрямо не хотела вылезать.

Мы смотрим друг на друга сразу, как будто нас притягивает внутренними магнитами.