Забудь свое имя…
Шрифт:
— На нашей стороне. Я предложил замок Вольфсберг в Эрматингене… Сейчас мне ясно одно: дело, конечно, не в Моергелли, хотя мы говорили и о нем. Шелленберг считает, что Гиммлер помилует лейтенанта. Если мы, разумеется, хорошенько попросим.
— А взамен?
— Он ничего не требовал. Напротив — предлагал.
— Что же именно?
— В частности, закрыть агентство Бурри и Леонарда, обвиняющее нас в ведении проанглийской политики. Кроме того, Шелленберг готов дать гарантию, что немцы свернут свою агентуру в Швейцарии. Или, по
— Вы ему верите?
— Позвольте мне повременить с ответом, генерал?
— Что ж, желаю вам успеха, Массон!
В течение последующих дней бригадный полковник убедился, что Шелленберг сдержал слово — агентство Бурри и Леопарда прекратило существование. Жакийяр доносил, что германская агентура — та ее часть, что находилась под наблюдением контрразведки, — заметно снизила активность и словно бы притаилась. Это было неспроста! Шелленберг, прозванный своими подчиненными «лукавым генералом» и состоявший в любимцах у самого Гитлера, ни за что не решился бы на подобные шаги, если б не ждал от ХА ответных услуг. Каких? Туман. Сплошной туман…
У замка Вольфсберг очень выгодное положение; с вершины холма он господствует над озером Констанца и городком Эрматинген. Склоны холма поросли густым лесом, славящимся прекрасной охотой на ланей. Вид из окон замка великолепен: бирюзовая озерная гладь, море деревьев и желтая лента дороги, а на горизонте — розовые скалы. Однако Массон, останавливая выбор на Вольфсберге, имел в виду вовсе не это. Привлекали уединенность замка и профессия его владельца, известного под двумя именами: Швартенбаха — в деловых кругах и Мейера — в ХА, где в чине капитана он состоял на должности помощника Массона по делам Германии.
В замке Вольфсберг бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг прожил два дня. Он приехал без охраны.
Массон, щедрый хозяин, приготовил к его прибытию стол, способный удовлетворить Гаргантюа. Жакийяр позаботился о микрофонах: их спрятали за картинами в зале, во всех спальнях, кабинетах, комнатах прислуги — не замок, а радиоцентр, нашпигованный техникой!
Шелленберг сделал вид, что поглощен едой, и о микрофонах не спросил.
За завтраком бригаденфюрер говорил о чем угодно, только не о деле. Рассказывал о своей жене Ирэн и пятерых отпрысках; о легкой болезни сердца, заставившей его недавно прибегнуть к услугам врача — Карстена, лечащего самого рейхсфюрера СС Гиммлера… К концу завтрака гость поднял тост за гостеприимного хозяина.
Хрусталь мягко зазвенел; Шелленберг откинулся на спинку кресла.
— Прекрасно!.. Прекрасно чувствовать себя в безопасности — покой и тишина, именно их мне порой так недостает. Вы, жители нейтральной страны, далеки от страха, вам и в голову не приходит, что, выйдя на улицу, можно получить выстрел в спину, а в своем кабинете рискуешь быть убитым тем, кому доверяешь…
Массой отпил глоток вина.
— К чему этот мрачный тон и мысли о смерти?
— Вы читаете гороскопы?
— Я отчасти хиромант, бригаденфюрер. Знание секретов этой профессии позволяет мне без труда догадаться, что, говоря о смерти, вы думаете о другом.
— О чем же?
— Это-то я и хотел бы от вас услышать!
Шелленберг отставил бокал.
— Хорошо… Начну с того, что фюрер чрезвычайно озабочен… Не те слова — он вне себя!
— Причина?
— Вы!
— Лично я, Роже Массон? Вы преувеличиваете мой вес, бригаденфюрер!
— Я не сказал: Массон. Я сказал: вы — швейцарская секретная служба.
— Бедный Моергелли! Его казнили?
Шелленберг с досадой постучал перстнем о бокал.
— Ради бога, мой полковник, так мы ни до чего не договоримся! Не надо притворяться, что вас заботит Моергелли…
— Но он виноват…
— Его освободят, это решено. Я сдерживаю слово, если даю его! Надеюсь, Бурри и Леонард вам больше не докучают?
— Благодарю. Вот уже неделя, как они прекратили нападки на наш нейтралитет.
— О нейтралитете я и хотел бы поговорить.
Массой пососал незажженную трубку.
— Я весь внимание, бригаденфюрер.
— Мы ведем войну, и мы воюем за вас. Вы это понимаете? Германский солдат в России отстаивает не только свое нордическое достоинство, но и всю цивилизацию вообще. Наша армия стоит под Сталинградом. Тысячи немцев умирают ежедневно — за Германию и за вас. Тысячи преданных немцев…
— Преданных? Кем же?
— Терпение, мой полковник… Я поясню свою мысль. Представьте себе, что воюем не мы, а вы. Представьте далее, что сражения достигли кульминации. И тут вы узнаете, что ваши секреты — мираж, тайны Полишинеля, известные противнику.
— Мы были бы в отчаянье.
— Мы — тоже. И потому я здесь.
— Вы просите помощи? Против кого?
Шелленберг испытующе поглядел на Массона. В глазах его читалось колебание.
— Откровенно?.. Русский шпион или, точнее, русские шпионы прекрасно чувствуют себя под вашим покровительством!
Массон вспыхнул.
— Я никому не оказываю покровительства, бригаденфюрер.
— Не вы — ваше правительство.
— Назовите мне этих лиц, представьте доказательства, и они понесут наказание. Мы вышлем их.
Шелленберг насмешливо вздернул брови.
— О!.. Как мягко вы намерены обойтись с тем, кого мы готовы получить любой ценой. Любой! Это не мои слова — так сказал фюрер!
— Это что, угроза?
— Разве я угрожал?
— Мне так показалось.
Массон изо всех сил стремился сохранить достоинство. Но сердце у него заныло.
— Кто эти русские? Их адреса?
Шелленберг устало потер лоб. Он тоже изнемогал от напряжения.
— Если б я знал, мой полковник! Мы запеленговали их с разных точек, и достоверно известно, что работают они из Женевы.