Забвение
Шрифт:
Он умрет здесь, если не получит немедленной помощи. Даже если вызвать вертолет, больница слишком далеко. Никто не сможет ему помочь, кроме нее. А она сможет — у нее есть для этого и необходимое оборудование, и знания.
Она может спасти ему жизнь.
Наверное, такая возможность представлялась ей в последний раз. Если Трент будет продолжать настаивать на своем, ей волей-неволей придется уехать отсюда. Отец продаст дом, в котором помещается единственная клиника на сотни миль вокруг.
И
Хоуп знала это так же непреложно, как то, что через секунду сделает вдох. Если она бросит практику, пострадает весь город. Мысль была невыносима.
Нужно заставить отца правильно оценить сложившуюся ситуацию. Подумав так, она ощутила спазмы в животе и посмотрела на распростертого окровавленного мужчину. Мужчину, который отчаянно нуждался в помощи врача.
Нужно заставить отца понять. Она обязана сделать это.
Мужчина, с нетерпением ждавший ее ответа, дрожал. Мускулы под ее пальцами напряглись и не торопились расслабляться.
Не успев подумать о том, насколько мудро то, что она собирается делать, Хоуп выпалила ответ, которого он так ждал.
— Ты мой… любовник, — тихо сказала Хоуп, чуть не по складам произнеся непривычное слово, и прикоснулась к его руке.
О да, это вызвало его интерес! Единственный глаз незнакомца смотрел на нее с острым любопытством.
Она глубоко вздохнула, все еще держа незнакомца за руку. Хоуп знала, что ее прикосновение не дает ему потерять сознание, знала, что оно может согреть иззябшую душу. Почему-то она была уверена, что его душа нуждается в тепле.
Это было ее единственным оправданием. Потому что в следующий миг Хоуп произнесла слова, которые определили судьбу их обоих.
— Ты мой любовник и скоро станешь отцом.
ГЛАВА 2
Слава богу, что на свете существовала темнота. Не будь ее, у него раскололась бы голова. Там было тепло и уютно. Но звавший его голос прогонял благословенную темноту, будил и не давал погрузиться в желанное забытье. Сохранять сознание было больно.
— Пойдем, — умолял женский голос. — Пожалуйста, ты должен помочь мне. Я одна не смогу дотащить тебя до дома!
Он понял, что опирается на женское тело — соблазнительное, пышное женское тело — и что он одурманен. Не чувствуя своих пальцев, он сжал их, ощутил нежную, теплую плоть и услышал, как женщина вскрикнула.
— Ох! Извини, — тихо прозвучало у его уха. — Ты… сделал мне больно. — Женщина попыталась помочь ему подняться, и он снова не сумел сдержать стон, когда она коснулась его. Нет, голова у него все-таки расколется. — Пойдем, — взмолилась она. — Пожалуйста.
Чтобы отвлечься от мучительной боли, он подумал о поддерживавшей его женщине. Судя по их позе, мгновение
Отчетливое покалывание в паху убедило его, что острая боль в верхней части тела не мешает работать остальным жизненно важным органам.
И тут он застыл на месте. Эта женщина… Кажется, она сказала, что они любовники? И что она носит его ребенка?
Собака залаяла, и он поморщился.
— Молли! Тихо, — велел негромкий голос.
Он дрожал.
— Понимаю. Тебе холодно. — Голос был грудной, ласковый, полный сочувствия. Мужчина пытался открыть глаза, но не смог. — Мы почти пришли, — отдуваясь, сказала она. — Осталось немного.
На мгновение он вновь погрузился в чудесную, дарящую забвение темноту, но женщина встряхнула его и заставила прийти в себя.
— Черт побери, — выдохнул он, прикрывая ребра рукой. — Не надо!
— Извини! — сокрушенно сказала она. — Но ты не должен спать. Еще рано. Потерпи, пока я не увижу, насколько сильно ты пострадал… — Она хрипло выдохнула и куда-то подтолкнула его.
— Что?.. — Он ничего не видел.
— Ступеньки, — объяснила женщина, помогая ему подняться на следующую.
Почему так темно? Только тут он понял, что так и не открыл глаза. Но стоило их открыть, как закружилась голова. Его сильно избили? Похоже на то.
Почему? Что он сделал? В какую историю вляпался?
Он высвободился из объятий женщины, чтобы взглянуть на нее, но явно переоценил свои силы. Он зашатался, снова рухнул на колени и ощутил удар, заставивший его вскрикнуть.
— Ох! — воскликнула она, наклоняясь к нему.
Мужчина скорчился от боли. Он лежал на чем-то твердом — скорее всего, на крыльце ее дома, — прижавшись щекой к чему-то деревянному. Наконец-то… Теперь можно отдохнуть.
— Пожалуйста, встань.
— Нет. Лежать лучше…
— Пойдем, — взмолилась она.
Не могу, детка, хотел ответить он. Лежать было хорошо, чертовски хорошо. Боль ослабела; на смену ей пришло приятное бесчувствие.
Он не смог бы подняться даже под угрозой расстрела. У него потемнело в глазах. А потом пришла чернота.
Над ним витал ангел. Нежный, прекрасный ангел с огромными завораживающими глазами и длинными темными струящимися волосами. Ангел с необычным голосом.
Отчаянно хотелось протянуть руку и притронуться к нему, но не было сил. Руки налились свинцом.
Тепло, благословенное тепло. Он устремился к этому теплу и едва не вскрикнул от боли.
Кажется, у него не осталось ни одной целой кости.
— Теперь все будет хорошо, — пробормотал ангел. Мужчина услышал, как лязгнули ножницы, ощутил непонятный холод и вздрогнул. — Здесь ты в безопасности.