Забвению не подлежит

Яцовскис Евсей Яковлевич

Снова мне довелось участвовать в допросе пленных. Один из них, воздев руки к небу, очень образно выразил тогдашнее настроение немецких солдат:

— С божьей помощью для меня сегодня закончилось это безумие!

Правда, пленный поспешил согласиться с моим замечанием, что не с божьей помощью, а с помощью Красной Армии.

— Конечно, конечно, — утвердительно закивал он.

Кроме пленных наши части захватили у немцев также технику. Один трофейный мотоцикл с коляской марки «БМВ» был передан нашему отделу. Руководство закрепило его за мной. Теперь я чаще стал ездить на нем в расположение полков и смог значительно быстрее добираться до места происшествия, производить

осмотр по горячим следам, проводить другие неотложные следственные действия.

Во второй половине декабря наша дивизия и некоторые другие соединения 4-й ударной армии возобновили наступательные действия, но каких-либо ощутимых успехов не добились.

В такой не очень веселой оперативной обстановке мы встретили новый, 1945 год — год победы!

Накануне подморозило, пошел снег, и появилась надежда, что уже прекратятся наконец осточертевшие всем слякоть и дождь со снегом.

Работники нашего отдела собрались на скромный новогодний вечер. В землянке было тесновато, но все же уютно. Настроение у всех приподнятое — ни у кого не вызывало сомнения, что уже воюем последний год! Подняли бокалы за приближавшуюся победу! По случаю праздника наша милая повариха красноармеец взвода охраны отдела Броне Микалаюнайте приготовила сюрприз: литовское национальное блюдо — знаменитые цепелины из тертого картофеля с начинкой из мяса, приправленные шкварками. Просто объедение!

Гитлеровцы, видимо, не праздновали Новый год, который им ничего хорошего не сулил. Поэтому они и нам старались всеми силами досадить — весь вечер почти беспрерывно обстреливали из пушек металлическими болванками, которые не взрывались, но при падении сотрясали все вокруг. В случае прямого попадания такая болванка могла пробить перекрытие землянки и натворить много бед. Наши артиллеристы не остались в долгу и послали фашистам новогодние «подарки».

ПОСЛЕДНИЙ ГОД ВОЙНЫ

Командировка… домой. Пропущенный штурм. Бои местного значения. Литовский Маресьев. Группа Адомаса не отвечает. Последние акции абвера.

14 января поступил приказ — передислоцироваться! Первый привал сделали в городе Мажейкяй, что на севере Литвы, а после через населенные пункты Седа, Тельшяй, Леплауке прибыли в город Плунге.

20 января я получил указание выехать на грузовой машине штаба дивизии в Вильнюс, отвезти секретный пакет в Совнарком Литовской ССР, после чего мне разрешалось несколько дней погостить в столице республики. Чего греха таить, этой командировкой домой я был очень доволен — в середине декабря 1944 года все мои близкие вернулись из эвакуации в Вильнюс.

К месту назначения добрались благополучно, сдал пакет в Совнарком. Впечатлений сразу набралось уйма: встреча с родными, товарищами, знакомыми, из которых многих не видел всю войну. О некоторых долгое время вообще ничего не знали. Выяснилось, что они дрались с фашистами в партизанских отрядах.

Навестил своего бывшего начальника, Народного комиссара внутренних дел Литовской ССР генерал-майора Ю. Барташюнаса. Обняв меня по-отечески, он подробно расспросил о каждом работнике отдела, не позабыл поинтересоваться житьем красноармейцев взвода охраны, называл бойцов по фамилиям, именам — всех помнил! Наша затянувшаяся беседа то и дело прерывалась телефонными звонками, входившими в кабинет по неотложным делам офицерами комиссариата. Я воочию убедился, какая тяжелая ноша легла на плечи нашего Юозаса Марциановича. Не желая злоупотреблять его временем, несколько раз порывался встать

и распрощаться, но генерал не отпускал.

— Ну как, черновики по-прежнему большими буквами на старых газетах пишешь? — поинтересовался нарком.

— Что поделаешь, бумаги нет. Приходится.

Генерал улыбнулся, вызвал к себе работника хозчасти комиссариата и распорядился выделить для контрразведки литовской дивизии рулон немецкой трофейной бумаги, а для работников отдела кое-какие гостинцы — несколько бутылок вина и разных лакомств из тех же трофейных запасов.

— Вернешься на передовую не с пустыми руками и от всех нас передашь вещественный привет друзьям-фронтовикам, — сказал на прощание Барташюнас.

28 января под вечер прибежал сосед:

— Включите радио!

Торжественный голос Левитана звучал в эфире:

— «Войска 1-го Прибалтийского фронта, перейдя в наступление, сегодня, 28 января, овладели литовским городом Клайпеда (Мемель) — важным портом и сильным опорным пунктом обороны немцев на побережье Балтийского моря, завершив тем самым полное очищение Советской Литвы от немецких захватчиков…»

В числе соединений, отличившихся в боях за освобождение Клайпеды, упоминались войска генерал-майора Урбшаса, которые представлялись к присвоению наименования «Клайпедские».

В 22 часа мы с волнением слушали, как столица нашей Родины Москва «от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Прибалтийского фронта, овладевшим городом Клайпеда и завершившим полное очищение Советской Литвы от немцев, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий».

3 февраля мне посчастливилось участвовать в торжественном собрании, посвященном полному освобождению литовской земли. Представители общественности города и частей Красной Армии собрались в празднично убранном театре. В президиуме собрания — представитель Центрального Комитета ВКП(б) М. Суслов, товарищи А. Снечкус, Ю. Палецкис, М. Гядвилас, К. Прейкшас, М. Шумаускас и другие руководящие партийные и советские работники, члены правительства республики. Собрание открыл Ю. Палецкис. С докладом выступил М. Гядвилас. Герой Советского Союза, бывший воин 16-й литовской стрелковой дивизии В. Бернотенас поздравил воинские соединения, участвовавшие в освобождении Литвы. Выступил также представитель 16-й литовской Краснознаменной Клайпедской стрелковой дивизии подполковник А. Мичюда.

Во время концерта, данного после торжественной части, раздались орудийные залпы. Это гремел в столице республики салют в честь славной освободительницы — Красной Армии.

На обратном пути в соединение заглянул в Каунас. Впервые после начала войны приехал в город, где прошли мое детство, юношеские годы, где каждая улочка, каждый проулок мне были до боли знакомы.

Каунас внешне мало пострадал от боев. Увидел разрушенную электростанцию, несколько домов. Но странное дело, ходил по центральным улицам, по переулкам старой части города, и меня охватывало совершенно неожиданное чувство — чужой город! Дома те же, но ни одного знакомого лица!..

Заглянул в горисполком. В коридоре встретил бывшего воина дивизии — Бенюса Руткаускаса. С удовлетворением узнал, что он является председателем исполкома горсовета. Расспросил у него о своих друзьях, живущих в Каунасе. Навестил товарищей по совместной подпольной работе — Лейбу Соломинаса и его супругу Любу, которая в начале тридцатых годов была моей пионервожатой. В дивизии она воевала санинструктором, спасла жизнь многим красноармейцам, а сама получила тяжелое ранение и осталась инвалидом. Соломинас принимал активное участие в партизанской войне на оккупированной гитлеровцами территории республики.