Забвению неподвластно
Шрифт:
И тут ее озарило. Это платье — «мулинекс» — принадлежало женщине по имени Меган. Меган Карлисл. Колени Джейд подогнулись, она все поняла. У нее всегда было хорошее воображение, работавшее, видимо, даже во сне. Вот что происходит на самом деле: у нее комплексный ночной кошмар, вызванный покупкой платья и испытанным на мгновение желанием побыть другим человеком.
Теперь она знала, как с этим бороться. Несколько лет назад она консультировалась с психиатром по поводу ее сна о пожаре; врач посоветовал ей отдаваться сновидению полностью, входить в него, чтобы его контролировать. Это похоже на вождение машины по гололеду — она должна свободно катиться
Но теперешнее сновидение вовсе не прекращалось. Войти в него, вот что она должна сделать!
— Я тоже ожидала этого вечера, — сказала она, улыбаясь незнакомцу как можно приветливее.
Его лицо сразу же расслабилось.
— Я чуть задержусь. Почему бы тебе не спуститься вниз и не посмотреть, пришли уже Хилари и Малкольм?
Его тон означал скорее приказ, чем предложение. Джейд не нашла сил, чтобы ответить, поэтому просто кивнула головой и пошла к двери, мысленно спрашивая себя: что же она увидит снаружи?
Глава 5
Санта-Фе. 17 мая 1929 года
Злость и беспокойство боролись в душе Дункана, когда он наблюдал за женой, выходящей из номера. Он почти что ожидал, что она повернется и что-нибудь скажет, но она хлопнула дверью, даже не взглянув на него.
Что-то произошло, пока он был в холле: что-то такое, от чего даже сейчас волосы на его затылке продолжали шевелиться. Судя по тому страху, который он увидел на лице Меган, и по ее странному поведению, она, должно быть, не совсем в порядке. Что могло произойти? Маленькое землетрясение? Или какие-то непонятные явления в атмосфере?
Несколькими минутами раньше, когда он поднимался из холла с ведерком льда в руках, свет неожиданно померк, и Дункан почувствовал сотрясение пола под ногами. Ощущение было настолько сильным, что он выронил ведерко, и кубики льда разлетелись по ковру. На мгновение он подумал, что у него сердечный приступ. Но все очень быстро закончилось, и он отверг эту мысль.
Когда он открыл дверь в их номер, Меган выглядела неподдельно испуганной. Он понимал ее настроения, ее разочарование; понимал, какой несчастной она себя ощущала. Но сейчас было что-то другое. Она даже выглядела не так. И дело было не столько в ее волосах — хотя он абсолютно не понимал, как она могла их накрутить за несколько минут его отсутствия. В ее глазах читались такая ранящая сердце уязвимость, такой страх, что, несмотря на все их разногласия, Дункану захотелось заключить ее в объятия и сказать, что все будет в порядке.
Меган. Его жена. Его возмездие. Быть может, она просто наказывает его за предложение развестись?
«Да, — подумал он. — В этом, наверное, все дело». Меган была прирожденным игроком. Видит Бог, у нее было мало других способов развлечься. Но, с другой стороны, это не объясняло его собственного испуга: он никогда не испытывал ничего подобного.
«Что там еще?» — недовольно подумал он, когда телефонный звонок оторвал его от невеселых размышлений.
— Это я, приятель! — услышал он голос Малкольма Эшфорда, говорившего с неподражаемым английским акцентом аристократа. — Я внизу, в вестибюле. Решил проверить, будешь ли ты с Меган вовремя.
— Меган уже спускается, а я присоединюсь к вам через несколько минут. Сделай одолжение, присмотри за ней.
— Что-нибудь случилось?
— Она была немножко бледной, когда выходила. — Дункан сделал гримасу.
— Надеюсь, это не заставит вас сократить уик-энд, — сказал Малкольм.
— Не знаю. Возможно, с ней ничего страшного.
— Я с радостью присмотрю за ней. Но не придавай моим словам другого смысла.
Дункан отметил, что голос Малкольма звучит весьма жизнерадостно. «Если у нас что-то и произошло, — а теперь Дункан пытался уверить себя, что все случившееся лишь плод его фантазии, — не нужно впутывать в это дело Малкольма».
После того как они попрощались, Дункан прошел в спальню, чтобы одеться к выходу. В рукава рубашки он вставил черные запонки, закрепил на шее бабочку и облачился в прекрасно сшитый фрак.
В воздухе разливался запах «Шанель № 5», любимых духов Меган. «Несмотря на бледность, она выглядела очень привлекательной, выходя из номера», — подумал Дункан. В этот вечер в ней явно было что-то необычное. Но что — он не мог понять.
Временами, когда он принимал изрядное количество алкоголя, в нем просыпалось желание физической близости с Меган. Он должен отдать ей должное: если у нее и был какой-то талант, так это талант любовницы. Но они уже не занимались сексом долгое время. Может быть, сегодня ночью?..
«Это должен быть сон», — думала Джейд, ожидая лифт. Сон на уровне высших достижений техники, такой реальный, что она могла не только видеть и слышать, но также осязать и обонять. Все ее чувства были задействованы. Она свободно различала запахи парфюмерии и табака, заполнявшие коридор. Звук шагов за закрытыми дверями, доносившийся оттуда смех — все было до боли реальным. Как наяву, она ощущала шелк платья на своем теле.
Это было жутковато. Шок от того, что произошло несколькими минутами раньше, продолжал вибрировать в глубине ее души. Если ее теория насчет сна неверна, то этому может быть только одна альтернатива: она сошла с ума. Но несмотря на напряжение, в котором она находилась со времени звонка Айры, Джейд не могла приписать свое нынешнее состояние нервному срыву.
Ее жизнь основывалась на непреложных истинах: небо голубое, земля круглая, дважды два всегда и непременно четыре. Она верила в причины и следствия и гордилась своей способностью делать логические умозаключения. И вот: она не могла дать никакого логического объяснения загадочному превращению своего номера или появлению в нем человека, уверенного, что она его жена — Меган Карлисл. Но если дважды два — до сих пор четыре, то она видит сон, сюрреалистический кошмар, где, как на картинах Сальвадора Дали, время течет вспять. Она сильно ущипнула себя, надеясь, что боль заставит ее проснуться. Единственным результатом стало красное пятно на запястье. Сон обладал всеми проявлениями реальности. И это было в нем самое страшное.
Мужчина в ее номере тоже был испуган. И невероятно красив… И чертовски самоуверен; она испытывала какое-то неудобство от его ярко выраженной мужественности. Он вызывал в ней раздражение, поскольку принадлежал к тому типу мужчин — холодному, возможно, даже жестокому, — который повсеместно вводит женщину в заблуждение, давая понять, что только она одна может растопить его ледяное сердце.
Джейд усмехнулась. Она думает о нем как о реальном человеке из плоти и крови, а не как о порождении ее подсознания. Этот мужчина вызвал в ней воспоминание о тех, которые населяли ее романы, — чрезвычайно желанных, абсолютно недостижимых, лишенных чувств, таких законченных негодяях, которые…